Над головой прозвучал мягкий стук в дверь.
— Голубка? — позвал Трэвис.
— Да? — сказала я, пытаясь придать голосу обычное звучание.
— Ты остаешься?
— Если хочешь, я могу уйти, но уговор есть уговор.
Дверь завибрировала от мягкого удара Трэвиса лбом о дверь.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, но я не буду тебя винить, если ты это сделаешь.
— Ты хочешь сказать, что я освобождена от пари?
Последовала долгая пауза.
— Если я скажу да, ты уйдешь?
— Ну, да. Глупо оставаться, я ведь не живу здесь, — сказала я, выдав смешок.
— Тогда нет, пари все еще в силе.
Я посмотрела вверх и покачала головой, чувствуя, как слезы жгут глаза. Я понятия не имела, почему плачу, но не могла остановиться.
— А теперь, я могу принять душ?
— Да… — вздохнул он.
Я услышала, как Америка вышла в коридор и подошла к Трэвису.
— Ты эгоистичный ублюдок, — прорычала она, хлопнув за собой дверью комнаты Шепли.
Я встала с пола, включила душ, затем разделась и потянула шторку позади себя. После очередного стука в дверь, Трэвис откашлялся.
— Голубка? Я принес кое-какие твои вещи.
— Просто положи их на раковину. Я потом заберу.
Трэвис вошел и закрыл за собой дверь.
— Я был зол. Я слышал, как ты рассказывала Америке, что со мной не так и это разозлило меня. Я просто хотел выйти и выпить немного, и в кое-чем разобраться, но я напился и все эти девушки… — остановился он. — Я проснулся этим утром, тебя не было в постели, а когда я нашел тебя в кресле и увидел презервативы на полу, мне стало так плохо.
— Ты мог просто спросить меня, вместо того, чтобы тратить все эти деньги в магазине, чтобы подкупить меня остаться.
— Мне наплевать на деньги, Голубка. Я испугался, что ты уйдешь и больше никогда не заговоришь со мной.
Я сжалась от его объяснений. Я не остановилась, чтобы подумать, как он себя почувствует, когда услышит мои разговоры о том, каким неправильным он мне казался, а сейчас эта ситуация была слишком запутанной, чтобы разбираться.
— Я не хотела причинить тебе боль, — сказала я, стоя под водой.
— Я знаю, что не хотела. И я знаю, что не важно, что я сейчас скажу, потому что я испортил все… в общем, как всегда.
— Трэв?
— Что?
— Больше не катайся пьяным на своей байке, ладно?
Я ждала целую минуту, прежде чем он, наконец, сделал глубокий вдох и ответил:
— Да, хорошо, — сказал он, закрывая за собой дверь.
— Войдите, — крикнула я, услышав стук в дверь.
Трэвис вошел и замер на пороге.
— Ух, ты!
Я улыбнулась и осмотрела свой наряд. Коротенькое платье-бюстье было явно более смелым, чем то, что я носила раньше. Ткань была тонкой, черной и прозрачной поверх корсета. На вечеринке должен был быть Паркер, и я намеревалась привлечь его внимание.
— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он, когда я скользнула в свои туфли на шпильках.
Я отметила его белую рубашку и джинсы и утвердительно кивнула:
— Ты тоже хорошо выглядишь.
Его рукава были закатаны выше локтей, демонстрируя замысловатые татуировки на руках. Когда он сунул руки в карманы, я заметила на запястье его любимый черный кожаный браслет.
Америка и Шепли ждали нас в гостиной.
— Паркер с ума сойдет, когда увидит тебя! — хихикнула Америка, когда Шепли повел ее к машине.
Трэвис открыл дверь, и я скользнула на заднее сиденье Чарджера Шепли. Хотя раньше мы частенько сидели с Трэвисом рядом, сейчас я испытала внезапную неловкость.
Машины выстроились вдоль улицы, некоторые даже стояли на лужайке перед домом. Дом трещал по швам, а люди все приходили в общежитие. Шепли растолкал толпу на лужайке, и мы с Америкой проследовали за парнями внутрь дома.
Трэвис принес мне полный красный пластиковый стакан пива и прошептал на ухо:
— Не бери ничего ни от кого, кроме меня или Шепа. Я не хочу, чтобы тебе что-то подсыпали в напиток.
Я закатила глаза.
— Никто не собирается ничего мне подсыпать, Трэвис.
— Просто не пей ничего, кроме того, что дам тебе я, ладно? Ты больше не в Канзасе, Голубка.
— Раньше я такого не слышала, — съязвила я, беря напиток.
Прошел час, но Паркер все еще не появлялся. Америка и Шепли танцевали под медленную песню в гостиной, когда Трэвис потянул меня за руку.
— Хочешь потанцевать?
