Трэвис положил мои ноги к себе на колени и снял обувь, массажируя мои ступни. Я откинула голову назад и вздохнула.
— Это был лучший День Благодарения с тех пор, как умерла мама.
Я подняла голову, чтобы увидеть выражение его лица. Он улыбался, но с оттенком грусти.
— Я рада, что была здесь и увидела это.
Выражение лица Трэвиса изменилось, и я приготовилась услышать, что же он собирается сказать. Сердце затрепетало в груди, в надежде, что он попросит меня вернуться, и я смогу ответить положительно. Лас-Вегас кажется далеким прошлым, когда сидишь дома у своей новой семьи.
— Я другой. Не знаю, что произошло со мной в Вегасе. Это был не я. Мои мысли были лишь о том, что мы можем купить на те деньги. Я не видел, как сильно ранила тебя мысль о моем желании вновь поехать с тобой туда, но, глубоко в душе, думаю, я это понимал. Я заслуживаю того, что ты бросила меня. Я заслуживаю все те бессонные ночи и боль, которую я чувствую. Мне нужно было это, чтобы понять, как сильно я в тебе нуждаюсь и на что я готов, чтобы оставить тебя в своей жизни.
Я в нетерпении жевала губу, ожидая той части, когда я смогу ответить «да». Я хотела, чтобы он отвез меня в свою квартиру, и праздновать наше воссоединение всю ночь. Не могу дождаться, когда появиться возможность расслабиться на его новом диване, с Тото под боком, просматривая фильмы и смеясь, как раньше.
— Ты сказала, что между нами все кончено, и я принимаю это. Я стал другим человеком после нашего знакомства. Я изменился… к лучшему. Но не важно, как сильно я стараюсь, я не могу вести себя правильно, когда нахожусь рядом с тобой. Поначалу мы были друзьями, и я не могу потерять тебя, Голубушка. Я всегда буду любить тебя, но если не в моих силах сделать тебя счастливой, нет смысла пытаться тебя вернуть. Не могу представить себя с кем-то еще, но я буду счастлив, если мы останемся друзьями.
— Ты хочешь остаться друзьями? — слова буквально обожгли мой язык.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Что бы для этого не требовалось.
От его слов у меня возникло впечатление, что мои внутренности вырвали разом, я удивилась той подавляющей боли, что почувствовала. Он давал мне свободу, которой я не хотела. Я могу сказать, что передумала и он возьмет слова обратно, но я понимала, что это не честно по отношению к нам двоим: притормозить, когда он отпустил меня.
Я улыбнулась, борясь со слезами.
— Пятьдесят баксов на то, что ты поблагодаришь меня за это, когда встретишь свою будущую жену.
Трэвис свел брови к переносице и его лицо помрачнело.
— Это легкий спор. Единственная женщина, на которой я хотел бы жениться, разбила мне сердце.
После этого, я не смогла выдавить из себя улыбку. Я закрыла глаза, а затем встала.
— Думаю, пора тебе отвезти меня домой.
— Да ладно тебе, Голубушка. Прости, это было не смешно.
— Не в этом дело, Трэвис. Я просто устала и хочу домой.
Он втянул в себя воздух и кивнул, тоже вставая. Я обняла его братьев и попросила Трентона попрощаться с Джимом за меня. Трэвис стоял в дверях, держа наши сумки, а Мэддоксы дружно обещали приехать домой на Рождество. Я сумела продержать улыбку достаточно долго, чтобы выйти за дверь.
По дороге к общежитию, лицо Трэвиса оставалось грустным, но не таким мучительным. В итоге, совместные выходные не были трюком, чтобы вернуть меня. Они были нашим концом.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку и придержал дверь, наблюдая, как я захожу внутрь.
— Спасибо за сегодня. Ты даже не представляешь, насколько осчастливила мою семью.
Я остановилась у подножья лестницы.
— Ты собираешься рассказать им завтра, не так ли?
Он посмотрел на парковку, а затем опять на меня.
— Я практически уверен, что они и так знают. Не только ты умеешь надевать маску безразличия, Голубка.
Я потрясенно уставилась на него, и впервые после нашего знакомства, он ушел от меня и даже не оглянулся.
