— Рад тебя видеть, сынок. — Его улыбка стала еще шире, когда он перевел взгляд на меня. — Эбби Абернати. Мы ждем-не дождемся завтрашнего ужина. Прошло много времени с тех пор, как… В общем, прошло много времени.
Я кивнула и последовала в дом за Трэвисом. Джим положил руку на свой выступающий живот и ухмыльнулся.
— Я выбрал для вас комнату для гостей наверху, Трэв. Не думал, что ты предпочел бы бороться за место с одним из близнецов в своей комнате.
Я посмотрела на Трэвиса. Было тяжело наблюдать, как он изо всех сил пытался что-то выдавить из себя.
— Эбби, эмм… она будет, эмм… она будет спать в гостевой комнате. Я — в своей.
Трентон сгримасничал.
— Почему? Она же жила у тебя дома, разве нет?
— Не в последнее время, — ответил он, отчаянно пытаясь избежать правды.
Джим и Трентон обменялись многозначительными взглядами.
— Комнату Томаса годами использовали как склад, и я собирался отдать ему твою комнату. Думаю, он может и поспать на диване, — сказал мистер Мэддокс, глядя на жалкие, блеклые подушки в гостиной.
— Не волнуйтесь об этом, Джим. Мы просто хотели проявить уважение, — я улыбнулась, дотронувшись до его руки.
Его смех раздался по всему дому, и он похлопал меня по руке.
— Ты ведь знакома с моими сыновьями, Эбби. И знаешь, что меня практически невозможно обидеть, черт возьми.
Трэвис кивнул в сторону ступенек, и я пошла за ним. Он открыл дверь с ноги и поставил сумки на пол, вначале посмотрев на кровать, а затем поворачиваясь ко мне.
Комната была отделана в коричневом цвете, пол укрыт потрепанным ковром. Стены были грязно-белыми, с потрескавшейся краской в некоторых местах. Я заметила только одну рамку на стене, с фотографией Джима и матери Трэва. Фон был голубого цвета, типичным для портретной съемки в студии, выделявшим взлохмаченные волосы и юные улыбающиеся лица. Должно быть, она была снята до рождения мальчиков, оба выглядели не старше двадцати.
— Прости, Голубка. Я буду спать на полу.
— Естественно будешь, черт возьми, — сказала я, собирая волосы в хвостик. — Не могу поверить, что ты уговорил меня пойти на это.
Он сел на кровать и потер лицо в отчаянии.
— Это будет полная фигня. Не знаю, о чем я думал.
— Зато я знаю о чем. Я не тупая, Трэвис.
Он посмотрел на меня и улыбнулся.
— Но ты все равно пришла.
— Мне надо все приготовить на завтра, — сказала я, открывая дверь. Трэвис встал.
— Я помогу.
Мы почистили горы картофеля, порезали овощи, поставили размораживаться индейку и начали готовить слои для пирога. Первый час прошел в более чем неудобной обстановке, но затем приехали близнецы и все собрались на кухне. Джим поведал веселые истории о каждом из мальчиков, и мы смеялись над его рассказами о прошлых Днях Благодарения, которые были настоящей катастрофой, когда они пытались что-то приготовить, а не просто заказать пиццу.
— Диана была великолепным поваром, — задумчиво сказал Джим. — Трэв не помнит, но нам даже не стоило пытаться, после того, как она умерла.
— Никакого давления, Эбби, — усмехнулся Трентон, доставая пиво из холодильника. — Давайте достанем карты. Я хочу попробовать вернуть хоть малую часть тех денег, что забрала Эбби.
Джим покачал пальцем перед сыном.
— Никакого покера на этих выходных, Трент. Я достал домино, пойди и принеси. Никаких пари, черт возьми. Я все сказал.
Трентон покачал головой.
— Ладно, старик, ладно.
Братья Трэвиса выбежали из кухни, Трентон пошел за ними, останавливаясь, чтобы оглянуться:
— Пошли, Трэв.
— Я помогаю Голубке.
— Мы почти все сделали, малыш, — сказала я. — Иди.
Его глаза смягчились от моих слов, и он слегка приобнял меня за талию.
— Ты уверена?
Я кивнула, и он наклонился, чтобы поцеловать в щеку, чуть сжав меня перед тем, как последовать за Трентоном в игральную комнату. Джим смотрел, как его сыновья уходят, покачивая головой и улыбаясь.
— То, что ты делаешь — невероятно, Эбби. Не думаю, что ты понимаешь, насколько мы это ценим.
— Это была идея Трэвиса. Рада помочь.
Прислонившись к кухонной стойке и попивая пиво, он обдумывал свои следующие слова:
— Вы с Трэвисом особо не разговаривали. У вас какие-то проблемы?
Я сжала в руке жидкость для мытья посуды, пока раковина наполнялась горячей водой, и пыталась придумать, что сказать, что не было бы явной ложью.
