Я позвонила Америке после полудня, надеясь, что Трэвис не отнял у нее мобильный. Когда она ответила, я вздохнула.
— Привет.
Америка говорила как можно тише:
— Я не сказала Шепли где ты. Не хочу его в это впутывать. Трэвис готов меня разорвать. Вероятно, сегодня я ночую в Моргане.
— Если Трэвис не угомонится… удачно тебе заснуть. Он тут устроил шоу, достойное премии Оскар, прошлой ночью. Я удивлена, что никто не вызвал охрану.
— Его сегодня вышвырнули с урока истории. Когда ты не появилась, он перевернул обе ваши парты. Шеп слышал, что он ждал тебя после всех твоих занятий. Он потерял контроль над собой, Эбби. Я сказала ему, что между вами все было кончено в ту секунду, как он решил работать на Бенни. Я не могу поверить, что он даже допустил мысль, что ты будешь в полном порядке, после его выбора.
— Я полагаю, что увижу тебя, когда ты придешь сюда. Не думаю, что смогу пока пойти в свою комнату.
Америка и я стали соседями на всю следующую неделю, и она сохранила все в секрете от Шепли, чтобы у него не возникло соблазна указать Тревису мое местоположение. Я избегала столовой, уроков истории, и чувствовала себя в безопасности, уходя с занятий пораньше. Я понимала, что рано или поздно мне придется с ним говорить, но я не могла до тех пор, пока он не успокоится настолько, чтобы принять мое решение.
Вечер пятницы я провела в одиночку, лежа в кровати и болтая по телефону. Я закатила глаза, когда в моем животе заурчало.
— Я могу забрать тебя, и мы съездим куда-нибудь поужинать, — сказала Америка.
Я пролистала учебник по истории, пропуская рисунки Трэвиса, и его любовные записки на полях.
— Нет, это твой первый вечер с Шепом за неделю, Мер. Пойду, перекушу в столовку.
— Ты уверена?
— Да. Передавай Шепу привет.
Я медленно поплелась в столовую, не особо переживая по поводу того, как на меня будут смотреть. Все обсуждали наш разрыв, и легкомысленное поведение Трэвиса не помогало. Когда я увидела огни кафетерия, передо мной появилась темная фигура.
— Голубка?
Пораженная, я резко остановилась. Трэвис вышел на свет, бледный и небритый.
— Боже, Трэвис! Ты напугал меня до смерти!
— Если бы ты отвечала на телефон, когда я звоню, мне бы не пришлось красться во тьме.
— Ты выглядишь так, будто побывал в аду, — сказала я.
— Я был там раз или два за неделю.
Я обхватила себя руками.
— Я собиралась пойти чем-нибудь перекусить, позвоню тебе позже, хорошо?
— Нет, не хорошо. Нам нужно поговорить.
— Трэв…
— Я отказал Бенни. Позвонил ему в среду и сказал «Нет».
В его глазах мелькнула надежда, но она угасла, когда он посмотрел на меня.
— Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Трэвис.
— Скажи, что прощаешь меня. Скажи, что вернешься ко мне.
Я сжала зубы, запрещая себе рыдать.
— Не могу.
Когда Трэвис совсем упал духом, я воспользовалась возможностью, чтобы обойти его, но он встал на моем пути.
— Я не могу спать или есть… не могу сосредоточиться. Я знаю, ты любишь меня. Все будет как раньше, если ты позволишь мне вернуться.
Я закрыла глаза.
— Мы разрушаем друг друга, Трэвис. Думаю, ты просто одержим мыслью обладать мною, чем действительно любишь меня.
— Это неправда. Я люблю тебя больше жизни, Голубка, — убито сказал он.
— Вот о чем я и говорю. Это слова сумасшедшего.
— Это не сумасшествие. Это правда.
— Так, ладно… что для тебя в приоритете? Деньги, я, твоя жизнь… или что-то, что идет до денег?
— Я осознал, что сделал, ладно? Я понимаю, о чем ты думала, но я, если бы я знал, что оставишь меня, я бы никогда… я просто хотел позаботиться о тебе.
— Ты это уже говорил.
— Пожалуйста, не делай этого. Я не могу вынести это чувство… это… это убивает меня, — сказал он, выдохнув так, будто бы из него выбили весь воздух.
— Все кончено, Трэвис.
Он поморщился.
— Не говори так.
— Все кончено. Иди домой.
Его брови поднялись вверх.
— Мой дом там, где ты.
Его слова ранили меня, и моя грудь сжалась так сильно, что стало тяжело дышать.
— Ты сделал свой выбор, Трэв. А я сделала свой, — сказала я, проклиная свой дрожащий голос.
— Я буду держаться как можно дальше от Вегаса, и от Бенни… Я закончу учебу. Но я нуждаюсь в тебе. Просто нуждаюсь в тебе. Ты мой лучший друг, — его голос звучал разбито и отчаянно, полностью соответствуя внешнему виду.
