— Отличная идея! Как раз хотел тебя о том же просить… ну а что тут смешного? — смотря на меня, Мишка улыбался уже недоверчиво.
— Ничего… ну просто… нет, не могу объяснить.
— Ладно, где твой роман? Ты от руки его пишешь, в тетрадь?
— Ну а как же еще!
— У меня есть печатная машинка. Могу подарить тебе, она мне не нужна.
— Дедушка обещал мне привезти нашу печатную машинку, с дачи.
— Это еще досоветская, что ли, которая? Она ж тяжеленная!.. Надо будет найти ее там, как приедем.
— А это идея, слушай! Классно!
— Попечатаем. Ну а тут в городе я тебе лучше свою отдам, хочешь?
— Хочу!
— Ну, где рукопись-то?
Я протянул ему толстую тетрадь.
— Что же ты, всю исписал ее?
— Ну а как же! Это же роман! Он должен быть большой.
И тут Мишка принялся поддразнивать меня и раззадоривать, как прежде, говорить таким пафосным распевным голоском и важно повторять одни и те же слова: «Хо-хо, всю исписал! Рукопись, значит, у него такая!.. Ру-у-укопись…»
Я побледнел.
— Миш, прекрати.
— Что?
— Я сказал — прекрати.
— Ты обиделся? Извини, — Мишка смотрел на меня с тревогой; он сжимал тетрадь в руке, но так до сих пор и не открыл ее, — слушай: клянусь, я серьезно воспринимаю твое творчество… не так, как твоя мать.
— При чем здесь моя мать?.. Нет-нет, я не поэтому, вообще не поэтому…
— А в чем дело?
Я сказал ему, что я не тот уже, что прежде, и не надо разговаривать со мной, как тогда…
— Как пять лет назад?
— Да, как пять лет назад. Ладно? Не будешь? Обещаешь?
«Нарисуешь мне купюры? Обещаешь?» — скользнуло у меня в голове.
— Конечно, — ответил Мишка, — я, на самом деле, прекрасно вижу, что ты повзрослел… скажи, а ты пишешь детективы, да?
— Да.
— Видимо… не про Стива Слейта, уже?
— Шутишь! Конечно нет! Забудь об этой ерунде раз и навсегда!
— Хорошо. О ком же ты пишешь?
— У меня теперь свой собственный герой, мною придуманный. Зовут его Мизаретта. Он работает в полиции, инспектор.
— Ага! Значит, дело-то не в России происходит?
— Нет, в Англии… но сам Мизаретта — итальянец. Это плохо?
— Кто сказал?.. Слушай, а что он делает? Сражается с преступниками, вступает в перестрелки…
— Нет-нет-нет, ничего подобного! Он распутывает самые невероятные и сложные преступления. Мозгами.
— Ага! Это уже интересно.
— Вот черт!..
— Что такое?
— Ты вспомнил про Слейта, мне теперь даже стыдно стало.
— Из-за чего? — удивился Мишка.
— Поверить не могу, что я писал когда-то такую ахинею!.. «Он ударил его левой ногой в правое ухо, потом перекувырнулся через себя и нанес удар рукой в нос». А потом, помню, все соображал, чем бы заменить слово «удар» в этом предложении. Ведь еще раньше там было «ударил».
Мишка рассмеялся.
— Правда, такое было?
— Я тебе говорю. А знаешь, что еще меня занимало? Сколько нужно калькуляторов в офис Слейту — хватит ли двух… Ну, для оборудования.
«Ну а главное-то что, главное? Офис, калькуляторы — все это мишура; в них и толики смысла не было. Что будет интереснее всего Мишке знать, именно ему? Ты пытался реализовывать его теорию государства», — услышал я внутренний голос; но о государстве благоразумно промолчал.
— Пф-ф-ф… — прыснул Мишка, — зачем ему калькуляторы?
— Вот и я о том же!.. Ладно, все, не будем!.. Теперь я пишу настоящие детективы, высококачественные.
Мишка собирался уже открыть тетрадь, чтобы начать читать, как вдруг я схватил его за руку.
— Нет, послушай. Подожди чуть. Давай я тебе прежде расскажу пару классных фишек из романа. А то, может быть, ты, как начнешь, тебе станет неинтересно, и ты бросишь, а если будешь знать эти фишки, я уверен, все будет нормально — до конца дочитаешь.
— Ну давай, рассказывай.
— Смотри… — я подвел его к окну и отдернул занавеску, — видишь кирпичную будку?
— Ну, вижу… электроузел. Там рубильники.
— Да знаю я это и так… я про другое. Эта будка стала в моем романе прототипом преступного логова. Навеяла идею, понимаешь?..
— Ага.
— Так вот. По сюжету романа в этой будке творятся темные дела. И знаешь, кто ими занимается? Врачи! В будке, по сути дела, и нет уже никаких рубильников, но электропровода остались — они подсоединили к ним электрошок; переоборудовали будку под штаб, понял?
