Что обычно дознаватель ищет в
персоналке? Прежде всего, следы деятельности. Записи ежедневника, отчёты,
иногда личный дневник, впрочем, это редкая удача. Как ни странно может
показаться, но то, что человек отмечает или сохраняет для самого себя как
важное, для "Предпоследнего Дознания" обычно оказывается "пустой
породой". Хотя, конечно, бывают и исключения.
Затем идут электронные письма.
Обязательна сортировка на деловые и личные. Как правило, полезные для следствия
сведения встречаются в личной переписке. С помощью анализа почты уточняется
круг "актуальных знакомств" подследственного, можно проследить
развитие отношений, их конкретику. Именно здесь чаще всего кроются приятные
сюрпризы.
И, наконец, заключительный пункт
- проверка записей сети. У многих людей, особенно одиноких, есть хобби,
увлечения или проекты, которые открывают новые круги знакомств, неизвестные
повседневному окружению, и даже не отражённые в переписке. Бывает, что
разработка этих кругов приносит свой плод, позволяя открыть неожиданные стороны
личности и поступки.
Обычно проверка персонального
компьютера даёт сразу несколько перспективных вариантов, по значимости она
сопоставима с анализом официальных документов, - завещания, личного файла из
Госконтроля и бумаг с работы. Но в случае профессора Харчевского всё оказалось
безрезультатно.
Дневника он не вёл, ежедневник
фиксировал заурядное расписание, в почте львиную долю занимала переписка с
университетом (информация с кафедры, письма дипломников и диссертантов),
консультации с другими специалистами по баллистике, немногочисленные праздничные
поздравления от дочери и брата, роль хобби выполняли наброски к курсу лекций,
которые Эдуард Васильевич, видимо, планировал опубликовать. И совершенно не за
что зацепиться.
Карев выключил компьютер и
помассировал виски.
Затем, поразмыслив, принялся
перебирать стопки распечаток на столике. На всякий случай. Не хотелось верить,
что поездка в эту халупу была напрасной.
Но пришлось. Время поджимало -
сегодня ещё предстояло встретиться с Инной чтобы купить платье.
*
* *
Громкое и назойливое жужжание от
окна. Жирная тёмно-синяя муха колотилась о стекло, в левом нижнем углу. Глупое
насекомое безуспешно пыталось вырваться наружу.
- Да, мне бы тоже туда хотелось.
- сказал Харчевский мухе.
Протянув к стеклу левую руку, он
нащупал большим пальцем копошащийся комочек и надавил. Жужжание смолкло.
Затихший комочек упал, оставив белую кляксу на стекле.
Профессор долго и задумчиво
смотрел на дорогу, пока не затекла согнутая спина, и ноги не стали постанывать
от напряжения.
*
* *
Воскресенье. Ещё один испорченный
выходной. Вроде, разговорился этот товарищ. Хотя... кто его знает, что он
завтра выкинет. Эх, подольше бы остаться, дожать... Но нет, Патканян чуть что
шипит. Десять минут и точка. Ладно, не хочу об этом говорить. И думать не хочу.
Сейчас за Иннушкой заскочу и полетим в бутик. Надо ещё список гостей уточнить,
а она вроде меню подготовила, обсудим...
Конечно, чем больше гостей,
тем больше подарков... но и хлопот куда больше. Ладно, лишь бы ей понравилось.
*
* *
Понедельник
10:58. Эдуард Васильевич стоит в
прихожей, скорчившись в темноте под вешалкой. Пальто, не убранное с весны,
пахнет ветхостью и пылью, под потолком гудит муха, летая вокруг погасшего
абажура. По лбу Эдуарда Васильевича стекает капля, внутренности будто стянуты в
узел под ледяным прессом, руку оттягивает зажатый в ладони молоток.
10:59. Эдуард Васильевич вдруг
понимает, что входная дверь откроется прямо на него и тогда всё пойдёт на
смарку. Нет, нельзя чтобы он увидел или даже посмотрел. Профессор
перебегает влево, за угол, и замирает, прислонившись к двери туалета. Рукоятка
становится влажной под ладонью. От напряжения ноги почти не чувствуются. Муха
наконец угомонилась наверху. Тихо. Из-за входной двери слышатся размеренные
шаги. Всё ближе.
11:00. Шаги остановились. Скрежет
задвижки, дверь открывается, ох, да почему же так медленно? Вот из-за угла
выдвигается рука, плечо, профиль с крупным носом, вздёрнутые усы, лицо
поворачивается...
