Светская львица с кукольным лицом.
Даже спиной я чувствую ее презрительный взгляд.
Когда приходит очередь клятв Островского, он лаконичен и сдержан. Пара слов о том, что семья — это очаг, и я должна следить за тем, чтобы в нем никогда не угасал огонь. Не очень-то похоже на клятву, скорее — первый пункт длинного списка обязанностей, которые войдут в мою жизнь сразу после того, как он окольцует мою левую руку обручальным кольцом.
Почему на нас прямо сейчас не упадет метеорит?
Не нападут пришельцы?
Не разверзнуться небеса, в конце концов?!
Я не хочу всего этого.
Словно чувствуя мой немой протест, Островский сильнее сжимает мою ладонь, и практически навинчивает мне на палец кольцо из белого золота, шириной почти во всю фалангу. Бриллиантов так много, что в лучах солнечного света, который пробивается сквозь витражи, они буквально разрывают пастельное убранство церкви мириадами радужных брызг.
Дело сделано.
Священник называет нас мужем и женой, а мне остается только терпеливо и покорно принять холодный сухой поцелуй супруга.
И в который раз за день вытолкать из головы мысли о наглом мальчишке и его губах, которые были слишком наглыми и слишком… горячими.
Церемония закончена и гости идут к выходу.
Кажется, их организовывает специально нанятая женщина, которая, словно фантом, то и дело мелькает у меня перед глазами: что-то говорит, напоминает, согласовывает. Распорядитель на свадьбе, должно быть.
Мне все равно.
Я просто хочу, чтобы этот длинный-длинный день, наконец, закончился, хоть впереди самая тяжелая его часть — праздничное застолье.
По такому случаю арендован элитный загородный клуб, куда мы и едем.
В одной машине с Островским я чувствую себя абсолютно беспомощной, хоть он вообще не проявляет ко мне никакого интереса: говорит по телефону, отдает какие-то распоряжения. Ровно и четко, без намека на повышенный тон или раздражение.
«Во всем нужно искать хорошие стороны», — звучит в моей голове голос старшей сестры.
И дальше перечнем: Островский не был замечен в жестоком обращении с двумя своими предыдущими женами, хоть со второй очень долго судился за раздел имущества. Он все-таки не урод. У него красивые зубы и не воняет изо рта. Он озвучил сумму, которую я буду получать ежемесячно «на текущие расходы» и у меня нет ни малейшего представления, куда мне столько денег и что я буду с ними делать.
И за все это от меня требуется лишь покорность, идеальное поведение и, конечно же, наследник, в котором сольются деньги и дворянская кровь.
Стараюсь ухватиться за все эти далеко не последние вещи, но становится только хуже.
— Почему ты до сих пор девственница? — неожиданно спрашивает Островский, когда впереди уже виден высокий каменный забор, за которым надежно спрятан ресторанный комплекс.
Почему-то я была уверена, что он об этом спросит. Но еще в первую встречу.
— Потому что ждала особенного человека.
Когда репетировала, фраза казалась абсолютно логичной.
А сейчас, когда слова сказаны и Марат слегка приподнимает бровь, понимаю, что загнала себя в ловушку.
— Ну и как — дождалась?
Мне кажется, что он впервые проявляет что-то похожее на эмоции — насмехается надо мной. Конечно, в наше время быть девственницей в двадцать шесть — все равно, что носить позорное клеймо. Но я никогда этого не стыдилась и не собираюсь стыдится теперь.
— Нет, Марат. — Впервые набираюсь смелости назвать его по имени. — Не дождалась.
Он пожимает плечами, но за миг до того, как отвернуться, я уверена, что замечаю искру раздражения в его глазах.
Как описать свадьбу человека, у которого есть все и даже больше, чем «все»?
Это не просто богато.
Это неприлично роскошно.
Вызывающе дорого.
А на мой вкус — излишне пафосно и как-то… постановочно.
Даже гости, хоть все они из высших слоев общества и вряд ли дали бы собой понукать, говорят словно по бумажке. Произносят слова поздравления, показательно дарят какие-то винтажные вещи, уникальные произведения искусства, старинные ружья.
Под строгим взглядом матери я ни на секунду не забываю о своей роли: улыбаюсь, принимаю подарки, нахожу слова благодарности.
