«Никаких признаков торпедной атаки не обнаружено», — доложил я на Языке Охотников и включил прожектор.
Дрогнули мышечные створки на шлеме, открывая хитиновый фонарь с фосфоресцирующими бактериями. Однако здесь было еще не так темно, чтобы пользоваться освещением. Погасив фонарь, я начал всплытие по графику противоторпедной кривой, но внезапно сонар пискнул, привлекая мое внимание. Скосив глаза на мерцающий график, я оторопел — откуда-то снизу появилась цель, слишком быстрая для естественного объекта.
Ледянящий испуг пронзил мои нервы. Пока вычислитель судорожно определял параметры цели, я не менее судорожно думал, что делать дальше. Наконец не выдержал и задергал пальцами.
«Меня атакуют!» — передал я командиру.
— Вижу, — прошипел Жаб. — Какого дьявола ты завис? Вперед! Противоторпедный маневр А-12!
Это означало идти перпендикулярным курсом с синусоидальным изменением глубины. Я врубил водометы на полную, пронзая воду хитиновым шлемом.
«Барракуда его задери! — подумал я. — Все-таки он направил меня на торпеду!»
— Карабин к бою! — скомандовал взводный.
Оставалась надежда, что «МАТ-26» могла не набрать боевого веса из-за недостатка корма. Если так, то я ничем не рисковал, а Жаб моими руками хотел уничтожить тварь до того, как она станет опасной. Но уверенности в этом у меня не было никакой.
Отцепив карабин с каркаса, я поставил его на боевой взвод. Это была не пукалка «ЛКМГ-18», а серьезное оружие — «СКСГ-30» с химическим приводом гарпуна. С «умным» прицелом и дальностью боя до трех километров.
Пискнул вычислитель, докладывая параметры цели. Я скосил глаза на цифры и вскрикнул бы от ужаса, если бы глотку не заливал «рассол». Нет, не гнал меня Жаб на торпеду! Потому что тварь, вынырнувшая из глубины, была не увальнем «МАТ-26», а скоростной «Барракудой», специально предназначенной для уничтожения живой силы противника. Старая тварь, оставшаяся с войны. Дикая.
— Маневр А-7! — скомандовал Жаб. — Ты должен оторваться от нее минимум на полмили и не попадать под прицел ультразвуковой пушки. Работай, не дрейфь! Рипли уже снаряжается.
Рипли! Боги морские! Мне надо продержаться до ее прихода.
В сумеречной воде я описал широкое полукольцо, заставляя торпеду считать позиции с плавающей точкой. Взвыл скан-детектор, предупреждая о возможном выстреле. Я вспомнил пораженного ультразвуком Краба и резко вывернул с опасного направления. Вода перед шлемом вскипела миллионами пузырьков — тварь все же выстрелила, но промахнулась.
Следующий залп будет только секунд через пять — торпеда должна набрать воду в полость ультразвуковой «дудки». Кроме того, я знал, что она может либо стрелять, либо двигаться, никак не одновременно, поскольку струя из «дудки» полностью компенсирует тягу.
Мне оставалось лишь прибавить ходу. Вытянув руки с карабином вдоль тела, я врубил водометы на полную, стараясь уйти на безопасное расстояние. Это было бегством, но я не комплексовал по этому поводу. Моего опыта явно не хватало для эффективной схватки с глубинным чудовищем, а быть живой мишенью мне не хотелось.
Но торпеда не стала гнаться за мной. Судя по показаниям сонара и реву скан-детектора, она замерла на глубине ста пятидесяти метров, стараясь получше прицелиться.
«Конец», — подумал я.
Но тут до меня дошло, что ультразвуковая пушка бессильна у самой поверхности. Ну, порвет она мне жабры и что с того? Срежу кинжалом шлем, проблююсь «рассолом» и задышу, как положено млекопитающему.
Рванувшись вверх, я ощутил легкий удар по ногам ниже жаберных крышек — зацепило, но бить надо по жабрам, а не по ногам.
Включившиеся водометы понесли меня вверх, навстречу поверхности. Надо успеть подняться как можно выше, пользуясь пятисекундной паузой между выстрелами.
— Маневр А-3! — с удивлением я услышал голос Паса, а не взводного.
Видимо, Жаб пустил его за пульт акустика, потренироваться в боевых условиях. Чтоб им всем! Но команду я выполнил — резко утормозился и вывернул вбок. Выстрел попал мне точно в шлем, на секунду ослепив пузырьками. Если бы не окрик товарища, было бы прямое попадание в жабры.
— Вперед! — снова выкрикнул он. — Рипли уже в воде!
