— Но почему тебя? — удивился я. — Стукачей, что ли, мало?
— Машкин отец меня возненавидел по полной программе, — вздохнул Пас. — Знал, что мне тут туго придется. Вообще-то я надеялся, что не пройду комиссию, но нет, проскочил.
— А твоя мама?
— Ну конечно, — буркнул он. — Ее еще не хватало в такую историю посвящать. Инфаркт был бы обеспечен. Я сказал ей, что с детства мечтал, и все такое.
— Понятно. — У меня в голове мелькнула шальная мысль. — Погоди, а ты случайно не брешешь?
Пас молча достал из рундука свою записную книжку и передал мне.
— И что? — удивился я.
— Это коммуникатор. Нажми комбинацию клавиш «ОЛ45П».
Я нажал и чуть не выронил машинку из рук — на ней загрузилась программа связи и карта пролетающих спутников.
— И ты в учебке все время стучал? — вытаращился я.
— На тебя нет. Комиссию безопасности волнуют только серьезные нарушения.
— И кого же ты заложил? Колись!
— Отвали. Я и так тебе много сказал.
— Ну уж нет! Товарищ, называется. То ты трахаешься с моей девушкой, то стучишь! Офигеть можно. С виду чистюля, а на поверку — чудовище какое-то.
— Прекрати. Если я тебе скажу одно имя, отвянешь?
— Валяй.
— Перед самым отъездом из учебки я отправил донесение на Ушана за то, что он настраивал ребят против узкоглазых курсантов.
— Оп-па… Слушай, а ведь Жаб…
— Уймись. В этом как раз и есть причина того, что я уезжаю на глубоководную базу.
— Очень интересно.
— С двухкилометровой глубины не свяжешься с комиссией безопасности через спутник. А донесения по другим каналам строжайше запрещены. Я обязан настучать на Жаба за торпедирование кораблей, но, если я буду на «DIP-24-200», никто меня в молчании не обвинит.
Вообще-то Пас мог придумать историю правдоподобней. Истории, за которые можно было настучать на Жаба, долго искать не надо — начиная с подкупа Макамоты и заканчивая подделкой допуска, но ни разу Пас об этом не доложил. Почему? А главное, зачем было рассказывать мне о сотрудничестве с комиссией безопасности, если можно было отбрехаться гораздо проще? Единственное, что в этой истории не вызывало у меня ни малейших сомнений, это подлинность коммуникационного устройства. Машинка действительно в духе комбезовцев. Все остальное вилами по воде писано и белыми нитками шито.
И вдруг до меня дошло. Поначалу эта мысль показалась мне совершенно бредовой, но чем больше я складывал кусочки разрозненной информации в единую картину, тем очевиднее мне становилась правильность моей догадки. А заключалась она в том, что Пас — законченный геронтофил. И про жену комиссара — правда. Не удивлюсь, если он сам ее и совратил. А не стучал он на Жаба по одной очень простой причине — Чистюля по уши влюбился в Рипли и не хотел разваливать команду, чтобы начальница не вернулась обратно на камбуз. И на базу «DIP-24-200» он уходил вслед за ней. Признаться в этом ему было сложнее, чем рассказать о своем стукачестве. Я решил не додавливать его до конца и сделать вид, что поверил.
— Никогда не думал, что оставлю в живых настоящего стукача, — усмехнулся я. — Да еще буду вызволять его из капкана под угрозой собственной жизни. Ладно, погнали к автопарку, а то Жаб по ушам надает.
Амфибия уже ждала нас с работающим двигателем, и мы влезли в ее нутро, как дети залезают под одеяло — оставив снаружи все страхи и неприятности. Мне всерьез казалось, что броня «Ксении» обладает необъяснимой силой, отталкивающей невзгоды, не пропускающей их дальше проема люка.
Весь экипаж был на подъеме — особенно веселился Долговязый, как Рипли два года назад. Но если бывшая кухарка шептала и плакала от избытка чувств, то отставник резвился, словно малый ребенок.
— Эх, повоюем еще! — хохотал он. — Ну, барракуда его дери, я уже боялся сдохнуть в своей постели!
— Уймись, а? — попросила его Рипли.
— Все, молчу, молчу. Нет, ну это же надо! На «DIP-24-200» на старости лет. Ну разве не кайф? Вот дьявол! Только фляжку свою забыл. Интересно, выпустят нас в городе или нет? Надо при случае затариться чем-нибудь веселящим.
— Ты и так хорош, — буркнула Рипли.
Броневик взревел мотором и тронулся. Через незакрытый люк ворвался ветер вместе с запахами дальних краев, а по полу поползли полосатые тени пальм. Потом мы набрали скорость, направляясь к мосту, и в проеме осталось лишь чистое небо. Но не успели мы как следует разогнаться, как Молчунья резко нажала на тормоз, и мы попадали со скамеек, не успев схватиться за петли над головой. Рипли поднялась первой и высунулась через люк посмотреть, что случилось.
