— В смысле? — не понял я.
— База «С-34» не входит в список распределения, — пояснил Жаб. — Туда никого не собирались отправлять. Но я сам оттуда, поэтому имею право привезти с собой пополнение.
Мне стало ясно, в чем заключалась проблема.
— Вы не можете взять меня одного? — спросил я.
— Да, есть такой закон. Понимаешь, база «С-34» не из лучших. Скучно там, а молодые охотники стремятся совершать подвиги. С тобой все ясно, ты свой выбор сделал, а вот загнать ни в чем не повинного курсанта в океанскую глухомань мне представляется не совсем этичным.
— Сергей Постригань был бы рад попасть в спокойное место! — сразу произнес я.
— Ты думаешь?
— Так точно!
— Расслабься, — насмешливо фыркнул Жаб.
— Да, я уверен, — мне пришлось чуть понизить голос.
— Почему?
— Он сам сказал, когда подбривал мне шею.
Я спохватился, что сболтнул лишнего, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Вот как? — кожа на лбу Жаба сморщилась от удивления. — Тоже мне, Постригань! Не то что постричь, кантик подровнять не может… Похоже, ты решил с ним поквитаться?
— Нет, — ответил я, с трудом поборов въевшийся рефлекс говорить с начальством исключительно уставными фразами. В данной ситуации человеческий ответ показался мне намного уместнее. — Он просто рохля. Да еще и чистюля в придачу. Ему будет трудно на боевой базе.
Витающая по комнате тополиная пушинка зацепилась за край рисунка с ракетной платформой.
— Ладно, — взводный на секунду задумался. — На жаждущего мести ты действительно не очень похож. — Он нажал кнопку селектора и пророкотал в микрофон: — Дежурный!
— Я! — донеслось из динамика.
— Немедленно доставьте мне в кабинет вещи старшего курсанта Савельева из первого отделения и прикажите явиться с вещами старшему курсанту Постриганю.
Я не знал, как себя вести. То ли вернуться к двери и принять стойку «вольно», то ли остаться рядом с командирским креслом. Второй вариант казался мне теперь неуместным, а первый подразумевал передвижение в кабинете начальника без команды.
— Разрешите вернуться на место? — помучившись, спросил я.
— Да, если хочешь, — безразлично ответил Жаб и снова нажал кнопку селектора. — Дежурный!
— Я!
— Через десять минут мою машину к воротам.
— Есть!
Сердце у меня забилось так, что жилки запульсировали на шее. Буря чувств нарастала во мне — смешанных, противоречивых. Я понял, что вот-вот навсегда уеду отсюда. Это походило на отпущение грехов, ведь все, что здесь случилось со мной, все мои ошибки, неточности, неловкие ситуации, покинут меня за дверью этого кабинета. Но в то же время неизвестность, ожидающая за тем же порогом, все сильнее начинала меня пугать. Наверное, Пас попросту был более чутким, он ощутил то же самое раньше.
Жаб потер лоб ладонью, взглянул на меня и снова вдавил кнопку селектора. С удивлением я понял, что он тоже нервничает перед отъездом.
— Дежурный! — произнес он в микрофон.
— Я! — По интонации курсанта явственно слышалось, что именно он думает о столь частых вызовах.
— Свяжитесь со старшиной взвода. Пусть он доставит мне новую рубашку размера «четыре-шесть». Немедленно!
— Есть!
Уже через пару минут старшина принес рубашку в кабинет. На его лице читалось вполне объяснимое удивление.
— Доставлено по вашему приказанию, — доложил он, положив сверток на край стола.
— Спасибо, свободны, — коротко кивнул Жаб.
Старшина развернулся кругом и покинул кабинет. Я переоделся, ощущая себя змеей, меняющей кожу. Казалось, грязное пятно вобрало в себя все неприятности, случившиеся со мной за два года. Включая и горечь расставания с Лесей. В кармане грязной рубашки осталась фотография, на которой мы с ребятами сгрудились в парке, — я, Леська, Вовик Лукич, Милка и Рита с Вадиком. Я хотел вытащить снимок, но не решался проявлять телячью нежность при командире.
— В утилизатор, — рявкнул Жаб, заметив мое замешательство.
«В утилизатор так в утилизатор», — подумал я.
Сердце на миг защемило, но тут же отпустило — я окончательно осознал, что с прошлым меня не связывает более ничего. Скомкав рубашку вместе со снимком, я швырнул ее в контейнер возле стены. В одну реку нельзя войти дважды. Захотелось наголо выбрить всю голову.
