Неразлучная троица поспешила проглотить завтрак, и, хотя Хила, стоявшая в дверях трапезной, каждому советовала сделать перед расчисткой снега хотя бы получасовой перерыв, тут же побежала к мастерской Уинера, где уже были выставлены не менее полусотни или чуть меньше лопат, поскольку и мастера, и наставники, и охранники уже вовсю проделывали в сугробах ходы, переулки и даже улицы.
– Ничего они не понимают, – надула губы, завязывая шею шарфом, Дина. – Ну кто же так чистит? Посмотрите, какой восхитительный сугроб! В нем ведь можно было прокопать самые настоящие лабиринты!
– Зачем? – поинтересовалась Йора, пробираясь за подругами через снежные завалы к конюшне, возле которой, кажется, отбрасывала снег Капалла.
– Ну ты что? – с недоумением обернулась Дина. – Не знаешь, для чего делаются лабиринты? Чтобы блудить, конечно!
– Блудить? – удивилась Йора. – А как это?
– Она имела в виду – бродить, распутывать, запоминать и находить дорогу, играть в прятки, в догонялки и всячески развлекаться, – со смехом обернулась Гаота.
– Ну да, – пожала плечами Дина. – А я что сказала?
– Привет, – поздоровался с девчонками, выбравшимися из сугроба, староста второго потока Блас. Да уж, перепутать его с Капаллой было немудрено. Блас, конечно, был куда как шире в плечах хозяйки всех крепостных лошадей, но имел почти такие же длинные волосы, да и снег, хотя и застывал на морозе и даже одевался коркой, под ней оставался липким и облепил старосту со всех сторон.
– Ты даже на завтрак не ходил? – удивилась Гаота. – А где Капалла?
– А вы разве не знаете? – удивился в ответ Блас. – Капалла уже третью ночь в конюшне ночует. Ласточка же должна жеребенком разродиться. А позавтракать я еще успею. Все равно Крана всякий раз отмечает, кто был в трапезной, а кто не был, и оставляет еду.
Девчонки с изрядной долей стыда переглянулись и тут же принялись за работу, хотя вход в конюшню Блас наполовину уже успел расчистить. Как они могли забыть про Ласточку? Еще ведь и досадовали на Грана, что украл у Капаллы Ветерка, что конь-красавец не увидит собственного жеребенка, пусть даже Капалла и улыбалась с грустью, что у лошадей все совсем не так, как у людей. Но ведь самое главное было в том, что с того самого страшного дня Капалла осталась без помощницы, а они видели, какие на улице сугробы, и все равно пошли в трапезную. Кстати, а ведь Сионы там тоже не было!
– А где Сиона? – спросила Гаота у Бласа, как будто один староста точно должен был знать о местонахождении другого.
– Похоже, вы все проспали, – понял Блас. – Они вместе с Габом еще перед завтраком пошли спасать Орианта. Старик же в своем домике ночевал, в лесу. Сиона, Фаола, Яран, Джор и Тис. Все четверо пришли к нам с Яраном в комнату, мы оделись и спустились со второго этажа. Как раз и Габ выбрался из дома мастеров, а лопаты у него были. Ну, я остался здесь, потому что… Потому что понимаю зверей, и здесь я нужнее, а они открыли Орлиные ворота и сейчас, думаю, пробиваются к Сторожевой башне.
– Вот ведь, – с досадой прикусила губу Дина. – Лабиринты… Чтоб мне провалиться!
– Лабиринты тоже неплохо, – приободрила подругу Йора.
– И все-таки мы слегка оплошали, – пробормотала Гаота, вонзая лопату в замерзший снег.
– Не то слово, – покачала головой Дина.
– Мы еще исправимся, – пообещала Йора, отгребая в сторону куски наста.
Не прошло и пяти минут, как ворота наконец поддались их усилиям, они потянули на себя створку и оказались внутри, правда, сначала запутались в войлочном пологе, а когда выбрались из-за него, то услышали строгий голос Капаллы:
– Кто там? Надеюсь, Блас, Гаота, Йора и Дина? Прежде чем подходить, прикройте дверь, запахните полог и снимите верхнюю одежду. Только мне не хватало, чтобы вы заморозили жеребенка!
Пожалуй, еще никогда Гаота не сбрасывала верхнюю одежду так быстро, и все же Дина всех опередила. Когда подруги вместе с Бласом подбежали к Капалле, которая находилась в самом дальнем стойле, Дина уже была там. Она сидела на соломенной подстилке и осторожно гладила, стоявшего на подрагивающих ногах смешного жеребенка темно-коричневого окраса с лучистым белым пятном на лбу. Рядом стояла Ласточка и как будто с беспокойством ощупывала губами новорожденное создание.
