– Мисарта рассказала вам? – спросил Тис.
– То, что ты увидел? – спросил Гантанас. – Точнее, то, что ты помог ей увидеть? Да. Рассказала.
– И о своем отце? – уточнил Тис.
– И о своем отце, – кивнул Гантанас. – Но я хочу тебе сказать сразу, она не знает его имени. Это сделка. Она лишь чувствует его. В том числе и потому, что она вообще хорошо чувствует. Лишь Гаота, Джор и… Фаола из вашего потока могут сравниться с ней в тонкости чувства. Ну и ты, конечно.
– Что такое сделка? – спросил Тис.
– Это то же самое, что произошло с твоей матерью, – жестко сказал Гантанас. – Но без насилия. Это как… подбор производителя. Для того, чтобы получить ребенка с заданными свойствами.
– Но она хотела ее забрать! – воскликнул Тис. – Мать хотела забрать Мисарту! Как вообще Мисарта попала в Стебли?
– Понимаешь, – задумался Гантанас, – думаю, что Алаин почувствовала опасность, грозящую ее дочери. Но не могла определить природу этой опасности. Йока ей эту природу продемонстрировала.
– И почему же она тогда ее не забрала? – прошептал Тис.
– После того, что случилось со Спраем, опасность для Мисарты представляла уже не Йока, а хозяева ее матери, – вздохнул Гантанас. – Я уж не говорю, что и самой Алаин лучше было бы скрыться где-нибудь в укромном уголке Арданы. Хотя, с Йокой еще полно неясностей. Что касается Мисарты, то здесь как раз все и сложно, и просто. Алаин может служить кому угодно, но она чувствует, что для ее дочери лучше. Не забывай, что в ее семье были не только ужасные персоны. Вспомни хотя бы Глика. Да и две другие ее сестры – из тех, кому можно доверить собственную жизнь. Но, самое главное, что младенца – маленькую Мисарту или, точнее, маленькую Фану воспитывал мой друг. Его зовут Чуид. Может быть, однажды ты с ним познакомишься. Алаин искала такого воспитателя еще до того, как понесла. И нашла. Безошибочно. Кстати, Чуид ведь спас еще и Дину. Это он ее доставил в Стебли. А Мисарта к тому времени была уже в крепости. Мы с ней тоже много разговаривали.
– С ней не случится то же, что и с Йокой? – спросил Тис.
– Нет, – твердо сказал Гантанас. – Мисарта другая. Она вроде тебя. Или вашей неугомонной троицы.
– Джор вроде Йоки? – спросил Тис.
– Нет, – протянул Гантанас. – Что ты. Не нужно сравнивать горную вершину и разверстую бездну. Даже если у них одинаковые контуры. Но что-то наш разговор начинает уходить в сторону.
– И все-таки, – попросил Тис. – Я же вижу. Вы испуганы. Йока… это что-то особое? То, чего следует бояться?
– Мы точно не знаем, – прошептал Гантанас. – Синай уже объехал все окрестности ее городка, нигде не было обряда. Ну, помнишь, я рассказывал об обряде, который был совершен, после чего появился Мэйлас?
– Да, – кивнул Тис. – А если он был?
– Надеюсь, что нет, – пробормотал Гантанас.
– Если он был, то наша жизнь будет короче, чем нам кажется, – пробормотал пьяным голосом Крэйн.
– За ней пришли из Черного Круга? – нарушил Тис паузу, которая повисла после слов Крэйна.
– Да… – прошептал Гантанас. – Я не знаю имени того колдуна, хотя… могу предполагать. Он довольно силен. Но Дейк – это Черный Круг.
– И Йока теперь там… – уточнил Тис.
– Ну, не дома же, – скривил губы Гантанас. – Да и она уже не та Йока. Прежнюю шкурку она сбросила. Но… ты должен понимать, что это существо… я сейчас не о какой-то демонической сущности, а о чистой силе, о внутренней Йоке. Она перестала быть взрослой силой, когда слилась с маленькой Йокой. Теперь это маленькая девочка, которая осознала огромную мощь и почувствовала еще большую ненависть. Ненависть за то, что не удалась ее миссия, за то, что она была изгнана из крепости. И прежде всего за то, что ей стерли память.
– К кому? – спросил Тис. – К кому ненависть?
– Думаю, к тебе, – пожал плечами Гантанас. – Хотя, как она ни допытывалась в наших разговорах, я не назвал ей ни одного имени. Поэтому – ко всем нам. К наставникам, мастерам, ученикам.
– Ее цель… – начал говорить Тис, но Гантанас остановил его, подняв руку.
– Не нужно. Я знаю то, что должен знать. Не нужно.
– Но как… – прошептал Тис.
– Думаю, что тот, кто говорил с ее нутром до меня, – вздохнул Гантанас, – был более убедителен. Или… его предложение для ее нутра было более уместным. Или, еще скорее, это нутро только кажется младенческим… И это самое страшное.
