Особняком стоят скандинавские воины и воеводы, безусловно, сидевшие за столом Красна Солнца Владимира. Вернувшись домой, они изумляли сказителей саг хвастливыми речами о своих подвигах в междоусобных битвах князей, сражениях против печенегов, ляхов и прочих ворогов. Отважным дружинником князя Владимира был Олаф Трюггвасон. Он бежал на Русь девятилетним мальчиком в 992 году и возмужал за девять лет жизни среди русских богатырей. Сложенная в его честь «Сага об Олафе Трюггвасоне» рассказывает, явно с его слов, что «Вальдимар конунг сделал его начальником войска, которое он посылал на защиту своей страны». В другой саге («Саге Одда») Олаф, первым начавший крестить норвежцев, поведал, что это он, сходив к ромеям и приняв христианство, обратил в правую веру Владимира и его жену. Кстати, по «Саге об Олафе», покинуть Русь восемнаддатилетний герой должен был из-за тесных отношений с женой князя Аллогией. Северные сказители не знали, что у Владимира было много жен и наложниц, но это не мешало им гордиться тем, что скандинавский «пострел везде поспел»[208].
В исландской «Саге о Бьёрне» герой около 1009 года вышел из рядов войска Владимира под Киевом, чтобы сразиться с русским князем Кальдимаром, приведшим с собой видимо-невидимо печенегов: «…когда Бьёрн был в Гардарики у Вальдимара конунга, случилось, что в страну ту пришла неодолимая рать, и был во главе ее витязь тот, который звался Кальдимар, рослый и сильный, близкий родич конунга, величайший воин, умелый в борьбе и очень смелый; и говорили о них, что они имеют одинаковое право на княжество, Вальдимар конунг и витязь; тот потому не получил то княжество, что он был моложе, а потому он занимался набегами, чтобы добыть себе славу, и не было другого воина, такого же знаменитого, как он, в то время на Востоке». Естественно, что все, кроме Бьёрна, побоялись выйти на поединок с богатырем, у которого был меч «Меринг, лучшая из драгоценностей». Исландский герой получил много ран, но прикончил врага и спас Киев от разорения[209].
Исландец Бьёрн, то ли пересказав применительно к себе русскую бывальщину, то ли творчески развив сюжет войны Ярослава с Мстиславом Храбрым, был довольно скромен. В «Пряди об Эймунде» из «Саги об Олафе Трюггвасоне» норвежец Эймунд со своим товарищем Рагнаром и шестистами викингами решает все проблемы княжеской усобицы и выступает первым советником князя, хотя происходит дело на Руси или у западных славян, — неясно. Очевидно, Гардарика, как скандинавы именовали Русь, была для них местом сказочным, подобным нашему «Тридевятому царству», где реализовались их смелые фантазии.
Самым знаменитым скандинавом в русской дружине был Харальд Сигурдссон, младший брат короля Норвегии Олафа II, друга Ярослава Мудрого и его жены Ингигерды. После гибели брата в 1030 году пятнадцатилетний Харальд бежал на Русь. Он 15 лет служил на Руси и в Империи ромеев, добывая себе богатство и славу, необходимые, чтобы взять в жены возлюбленную, княжну Елизавету Ярославну. Харальд посвящал ей своеобразные скандинавские стихи-«висы», добился ее руки, завоевал для нее Норвегию и храбро сражался, пытаясь завоевать еще Данию и Англию. Что не помешало ему завести любовницу и признать ее сыновей, будущих королей Норвегии, поскольку Елизавета рожала ему только дочерей. «Сага о Харальде Суровом» также изображает героя центром и движущей силой мира, только на этот раз больше ромейского, чем русского[210]. Что не снижает уважение к Харальду как воину и полководцу, достойно проявившему себя на Руси. И дает возможность заглянуть в самосознание скандинавских богатырей при дворе князя Киевского.
Богатыри князя Владимира в былинах — христиане. Но так не было вначале при Владимире Святом, и не все дружинники были крещены даже при Владимире Мономахе. Первым побуждением Владимира Святославича было укрепление на Руси язычества, как это сделали позже западные славяне. Князя можно понять. Единство Руси опиралось на общий интерес русов со славянскими и финно-угорскими племенами и было реализовано в силе — Владимир не останавливался перед ее использованием против восставших племен, вроде радимичей и вятичей, и беспокойных соседей. Но не меньше силы важна была объединяющая людей вера. Конечно, вера — в живые силы природы, духов и богов, борьбу добра и зла, единого Бога или человеческий разум — самоценная часть духовного богатства человека. Но Владимира вера волновала именно с точки зрения пользы для его государства, и вряд ли можно осуждать за это князя.
