— О, смотрите, кто у нас здесь, — раздался сзади знакомый голос, вызвав прилив радости и благодарности. — Чего стоим в потёмках?
— Не знаю. Я не знаю, куда идти, — смутилась девочка, радостно улыбаясь снизу вверх Кушу, который вблизи выглядел ещё громадней. Из-за плеча альбиноса сияла улыбка Джокера. А откуда-то из-под мышки торчала счастливая веснушчатая физиономия, радостно подмигнувшая Рысе и тут же схлопотавшая подзатыльник от подоспевшего охранника. С придушенным шумом нарушителя порядка удалили, но у Рыси заметно поднялось настроение.
Дверь перед ними открылась, ослепив собравшуюся компанию неэкономно ярким электрическим светом и обдав сухим перегретым воздухом. Только тогда Рыся заметила, что глаза у обоих спасителей красные и лица землистые от усталости. «Они, наверное, вообще не спали», — проскочила виноватая мысль, ведь она проспала сутки.
В комнате, куда они вошли, Рысе сразу стало душно и опять захотелось спать от жары и спёртого, насыщенного дымной вонью воздуха. Рыся закашлялась, перепугано присев. У неё с непривычки закружилась голова, и даже пришлось облокотиться на притолоку двери.
— Ну, принимай свою жемчужину. Берегли, как могли. — Услышала Рыся сзади, и Куш слегка подтолкнул её в спину. Коленки девочки снова задрожали и решили подогнуться, но сильные руки мягко, но настойчиво поместили её во что-то невообразимо упругое и уютное. Рыся забыла о своих переживаниях, изучая коричневые роскошные подлокотники, сворачиваясь клубочком на пружинистом сидении и чуть не мурлыча от удовольствия. Дружный мужской смех заставил её смутиться и оставить пока блаженное занятие. Она смущённо оглянулась. Страх куда-то пропал, освободив место для любопытства и уверенности, что теперь всё будет действительно хорошо.
Первое, что увидела Рыся, и от чего её сердце застучало от радости, облегчения и благодарности — это Джокер, устраивающийся в невообразимой позе на настоящем кресле, точь в точь таком же, на какой усадили её саму. На нём уже был не элегантный костюм, а удобные джинсы и спортивная куртка. Гуттаперчевый спаситель возился, укладывая длинное тело поперёк кресла, перекинув ноги через один подлокотник и удобно устроившись спиной на другом, уютно свернувшись в позе, от которой любого другого человека уже давно бы свело все мышцы.
— Ну, рассказывай, — он одобрительно улыбнулся девочке.
— А ты, Джо, уверен, что она может говорить? Монитор уверяет и клянётся, что купил стопроцентного мутанта, — прозвучал тихий голос. В углу, возле гудящей железной печурки, при виде которой Рыся надолго впала в прострацию, сидел Старик. То, что это был старик — ясно становилось сразу, он действительно был старше всех, кого Рысе довелось видеть раньше. Его седые волосы были аккуратно подстрижены и зачёсаны на косой пробор. Лицо покрывала такая густая сеть морщин, что поначалу оно просто казалось слишком тёмным. Выступающие скулы и узкие глаза со своеобразным разрезом напомнили Рыси Бурята из посёлка, только Бурят был намного моложе. Узкие губы складывались почти в прямую линию, и было совершенно невозможно понять, что он чувствовал в этот момент. Но слова, которые произнёс Старик, девочке абсолютно не понравились.
Рыся вздрогнула от неожиданности, когда рядом с ней совершенно бесшумно материализовалась огромная фигура:
— Чаю хочешь? — Голос Куша был равнодушный, но почему-то Рыся была уверена, что огромный альбинос хочет её ободрить. Рыся посмотрела на печку, от которой шёл ровный, сильный жар. Печка напомнила о доме. В груди сжалось от внезапно подступивших слёз, и она никак не могла заговорить. На печке шипел и плевался паром огромный чайник. Из него то альбинос и налил ей огромную, очень подходящую к обстановке кружку ароматного напитка, который они здесь называли чаем.
— Вот, а теперь расскажи, что с тобой случилось и ничего не бойся.
Рыся покосилась на Джокера, закончившего размещение конечностей на ручках кресла, и теперь просто с улыбкой глядевшего на неё, на отвернувшегося к каким-то прямоугольным дырам в стене Коменданта, на стоящего рядом Куша и неожиданно для себя самой, начала рассказывать. Сначала скованно, потом всё больше и больше расходясь, юный летописец, незаметно для себя выложила всю их историю от корки до корки.
