Через несколько минут пришла заспанная Марья Михайловна. Она оказалась милой на вид аккуратной сухонькой старушкой, по-видимому, дежурной нянечкой или медсестрой. Марья Михайловна тут же захлопотала вокруг девочки, выгнав сунувшегося было следом за ней Рыжего, как прозвала уже парня про себя Рыся. Женщина раскутала пациентку и осмотрела её многочисленные царапины, синяки и укусы, которые уже успели затянуться и выглядели вполне прилично за время, проведённое неудавшимся гладиатором в постели. Медсестра осталась довольна осмотром и подала девочке приготовленную рядом с лежанкой одежду. Рыся быстро оделась, чувствуя, как дрожат коленки от слабости и голода. Она несколько раз чуть не упала, засовывая ноги в мягкие удобные вельветовые брючки, сшитые будто на заказ. Так, что Марье Михайловне пришлось её поддержать под локоть. Так же точно по размеру были подобраны мягкий трикотажный свитерок и тонкая, но очень тёплая синтепоновая куртка. На ноги девочка с удовольствием надела вязаные тёплые носки и уютные полусапожки на мягкой упругой подошве. Так удобно и хорошо Рыся не одевалась никогда в жизни. Видимо, неведомые Куш и Джокер действительно были солидными авторитетами на станции. Марья Михайловна расчесала спутанные волосы Рыси и заплела крепкую толстую косу, закрепив её прочной резинкой, попутно давая наставления:
— Ты, значит, что тебя спрашивают, отвечай сразу. Стой смирно, это большие люди тебя приказали привести. Дали тебе выспаться, и, говорят, чтобы тебя — сразу к ним. Вот, Саньку приставили, он тут уже сутки дармоедничает, слопал уже полкухни. Сказали, как ты очухаешься, сразу — к ним, несмотря на время.
— А сколько сейчас? — перебила старушкины разглагольствования Рыся.
— Дак уже два часа ночи, все спят давно. Ты вот не вовремя как то проснулась. Сутки, больше даже, проспала.
— А мне поесть можно? Очень есть хочется, — решилась попросить Рыся.
— Ой, да конечно, только всё холодное будет, хотя, Санька разогреет, бездельник.
— Ну чё я сразу бездельник, наговариваете, Марьмихална, — раздалось из-за занавески. — Я слетаю сейчас на кухню, я — мигом.
Через некоторое время, когда Рысин внешний вид удовлетворил придирчивую бабулю, парнишка принёсся с куском пластика, видимо, игравшего роль подноса, с дымящейся тарелкой и шелестящей упаковкой крекеров. Рыся, не знающая о том, что на станциях, не имеющих складов, таких, как на Молодёжной, крекеры, и вообще все заводские упаковки, уже давно считаются жутким дефицитом, не задумываясь, слопала всё под чистую. Саня, чтобы не подавиться слюнями, опять скрылся за занавеской. Только подбирая последние крошки, Рыся смущённо подумала, что нужно было поделиться со своим сторожем. Но было уже поздно.
— Ну что, пойдём? — Энергично спросил сыто отдувающуюся девочку рыжий проводник.
— А не поздно? Всё-таки ночь, — постаралась проявить тактичность Рыся, поскольку ей опять сильно захотелось спать.
— Ты чего? Это же Старик. Он если сказал — быстро, значит — быстро. А он сказал, что как только ты проснёшься — сразу к нему. — Уже на ходу пояснил разговорчивый спутник. Рысе ничего не оставалось, как пойти за ним. Марьмихална последний раз придирчиво осмотрела девочку, смахнула одной ей видимую пылинку с её плеча и удовлетворённо кивнула.
— Да ты не бойся, Старик просто всегда первым всё новое узнаёт, он не страшный. Если уж за тебя Куш и Джокер встали, то вообще нечего бояться. А у Старика — бессонница. Он, наверное, и сейчас не спит. — Продолжал вещать общительный парнишка.
Рыся на ходу даже не успевала толком понять, где и куда они идут. Ей впервые было темно. Возникали и исчезали в свете тусклого светильника стены лабиринта, в который за столько лет превратилась некогда широкая и просторная платформа. Куски самых невообразимых останков погибшей цивилизации светились с точки зрения Рыси настолько по-разному, что сбивали с толку. Вот довольно яркое пятно страшно дефицитного дерева: стенка, сколоченная из потемневшей вагонки. Выплыло совершенно невообразимое жилище, сооружённое из кое-как пригнанных друг к другу остатков пластиковых бутылок и какой-то пластмассовой тары. Тёмным провалом выглядела низкая и скособочившаяся стена, сплетённая из кусков верёвок и арматуры. Каждый сантиметр пространства был забит стенками, перегородками, дверцами, за которыми мирно храпели, свистели носами, бормотали во сне, болезненно громко дышали, кашляли, постанывали, плакали сотни невидимых тел. В малолюдном Посёлке ребята с таким не сталкивались. Там был порядок и чистота, а здесь Рысин нос атаковали резкие запахи. В какой-то момент девочка, слишком глубоко вздохнув, даже раскашлялась.
