— Нам ещё возвратиться к завтрему нужно, — добавил младший, тоже не выказав ни малейшего желания помочь работодателям.
Разговоры на время стихли. Вскоре и скрип прекратился, вся компания остановилась на отдых. Рыся, хорошо выспавшаяся за последние сутки и не так сильно пострадавшая, как Травка, особой усталости не чувствовала. Скорее её тело радовалось возможности подвигаться, а разум, вопреки всему, приветствовал смену впечатлений. Она присела рядом с клеткой. Охранник покосился на неё, но ничего не сказал, только неприятно ухмыльнулся.
За плотной тряпкой кто-то возился. Рыся подлезла под край покрывала, стараясь разглядеть, кто является собратом по плену. Конечно, нормальные глаза в такой тьме ничего бы не разобрали, но юный мутант без труда разглядела отчётливо светящуюся фигуру странного животного. Такого она точно ещё не видела. Пленник звероловов был размером с очень большую собаку, но определить с точностью, кто послужил началом мутации, было теперь непросто. Он одновременно напоминал и собаку и кошку. Большая, лобастая голова с чуткими овчарочьими ушами и мощная гибкая шея могли принадлежать, например, догу, но приплюснутая морда была очень похожа на кошачью, скорее, даже на морду леопарда или гепарда. Огромные даже по кошачьим меркам, мерцающие во тьме янтарным светом глаза с вертикальными зрачками, дополняли ощущение родства с домашними мурками, но цокот когтей по полу клетки выдавал собачью природу их обладателя. Сильное тело, поднятое на высокие стройные ноги, было по-собачьи подтянутое и сухое, но, когда животное двигалось, оно обнаруживало кошачью грацию и гибкость. Даже звуки, которые издавал пленник, были смесью рычания и недовольного шипения.
Животное повернуло голову к Рысе и пристально посмотрело ей прямо в глаза, как будто почувствовало разглядывание восхищённо замершей девочки, на минуту позабывшей про свои невзгоды. Рыся почему-то повернулась к зверю боком и продемонстрировала скованные за спиной руки, уверенная, что животное всё видит. Ей по-детски казалось, что пленник её поймёт, и они поддержат друг друга. Странный зверь вздохнул и подошёл поближе, хотя для этого ему пришлось сделать в узкой клетке всего шаг. Он обнюхал девочку, оскалил клыки, блеснувшие в Рысином диапазоне радиоактивным блеском, и отступил чуть в сторону. Теперь Рыся поняла, почему зверь так скованно двигался. На полу лежал ещё один такой же гибрид, только поизящнее, видимо, самка. Она тускло светилась неподвижной кучкой. С ней явно было что-то не то. Самец ещё раз по-человечески вздохнул, опустил голову и лизнул самку в нос. Она не пошевелилась.
— Эй, ты куда смотришь? — Грубые руки больно дёрнули Рысю за предплечье, так, что она пролетела несколько метров и чуть не упала. — Ты нам целая нужна, скормить тебя копесу всегда успеем.
— Т-ты поосторожнее т-там с д-девкой, — внезапно разволновался заика. — М-монитор не за-заплатит, если она вся по-подранная будет. Е-его ещё убедить н-нужно, что она н-на что-ни-нибудь г-годится.
— Убедим, вон, свидетели имеются, — мотнул головой старший и скомандовал конец привала. Клетка с диким скрипом покатилась дальше. Рыся с сочувствием подумала, как плохо сейчас в этой визжащей клетке двум несчастным копесам. Про свою судьбу ей не хотелось ничего даже предполагать.
Длинный переход закончился, не принеся ничего нового в положение пленницы. Спустя сутки, Рыся стояла, прижавшись глазом к дырке в тряпке, закрывавшей клетку. Она пока не совсем понимала, что сейчас последует, но не ожидала ничего хорошего. Ничего хорошего и не происходило. Невидимый отсюда Монитор, купивший её вместе с парой копесов на границе новой станции, азартно орал за спинами столпившихся людей:
— Новинка сезона. Только один раз. Ребёнок-мутант против хищников подземелий. Подходим, платим, делаем ставки!
Народу становилось всё больше. Рыся затравленно глядела на ржущие, жутковато перекошенные физиономии, от которых явно не стоило ждать сострадания или участия. Иногда в толпе мелькали и другие лица — с более-менее осознанным выражением лица, но с таким холодным и жестким взглядом, что девочка понимала — сочувствия ждать и здесь не приходится. Плакать уже не было ни сил, ни слёз, её охватила отчаянная уверенность, что сейчас будет самый плохой кусок её небольшой жизни и, возможно, даже последний. Зубы Рыси стучали от страха, и она, чтобы не видеть лица «зрителей», опять села на корточки и уткнулась лицом в колени.
