— Тогда кто-нибудь должен добиться распоряжения судьи и откачать из него эту
гадость.
— Он полностью заморожен. Вам не удастся ничего откачать из окоченевшего тела, а
оживление — смерти подобно: яд уже затронул жизненно важные органы.
— Черт побери, но кто же помог Стэймицу заманить к себе Брайлинга?
Проллер невесело усмехнулся.
— Мы сами и помогли! Негодяй заплатил Мэйнлоу, чтобы тот зашел к нему, а старший
инспектор Грэхем невольно попался на эту приманку: приставил к дому Брайлинга
надежную охрану. На самом деле Мэйнлоу не продавал Стэймицу оружие, а Стэймиц
вовсе и не собирался его использовать... Вся эта полицейская возня вокруг виллы
перепугала Брайлинга до полусмерти. В нужный момент Стэймиц связался с
Брайлингом по своему аппарату с шифровкой и сказал:
— У меня тут навалом оружия и людей, готовых в любую минуту пустить его в ход.
Они и сейчас не спускают с тебя глаз.
Брайлинг, который действительно заметил вооруженных людей в лесу совсем рядом с
террасой, надо думать, едва не испустил дух на месте. Стэймиц поставил его перед
выбором: приехать к нему немедленно и лечь в Анабиоз на максимально возможный
срок или умереть сию минуту.
— Понятно, — сказал лаборант. — Но почему Брайлинг просто не попытался сбежать?
— Вы забываете о «наемных убийцах» в лесу. Брайлинг в точности выполнил то, что
приказывал ему Стэймиц — оставался на виду и не делал неверных движений, пока
разговаривал со своим адвокатом и вызывал аэромобиль. Затем он пулей помчался
прямо в контору Стэймица — ведь тот предупредил, что за ним будут следить, и за
ним, разумеется, следили: весь полицейский воздушный флот. Долгие годы он до
смерти боялся Стэймица, боялся мести оскорбленного и обворованного ученого. В те
минуты Брайлинг действительно считал, что перед ним только два пути — мгновенная
смерть или Отсрочка. Он, естественно, выбрал Отсрочку.
— Но с какой стати вслед за ним, в будущее, отправился сам Стэймиц?
— Он жаждал насладиться зрелищем мучительной смерти Брайлинга. Для чего же еще?
Вы, доктор, проделали большую работу, и мне жаль, что придется уничтожить ее
плоды. Ведь если старший инспектор Грэхем узнает истину, то он поймет, что
впервые потерпел поражение, расследуя Пред-Убийство.
— И все-таки мы должны что-то предпринять, — упрямо сказал лаборант.
Проллер покачал головой.
— Нет. Ни в коем случае. Я даже нарушу волю Грэхема и не стану прикладывать
никакой докладной записки к эпикризу Брайлинга. Послушайте, мы ведь так и не
знаем до сих пор, каков процент естественной смертности в результате длительного
Анабиоза. И можно ли вообще спустя пять веков оживить человека.
— Это так, — согласился врач.
— Теперь о личности потерпевшего... Мне помнится, старший инспектор сам назвал
Брайлинга чудовищем. Так оно и было. Он отнял у Стэймица фирму, украл его
научные разработки, довел его до банкротства и даже до тюрьмы, обвинив в
незаконном использовании его же разработок. Он погубил семью несчастного,
используя средства столь отвратительные, что о них невозможно упоминать, и все
делишки обстряпал, не нарушая ни одного из законов. Что вы об этом думаете?
— Думаю, будет не страшно, если мы проморгаем убийство, которое произойдет через
пять веков, тем паче что жертва — такой негодяй, как Брайлинг. Мы выступим в
роли Верховного Отдела и уничтожим все записи.
— Не Верховного Отдела, — поправил его Проллер, — а Верховного Правосудия.
Перевела с английского Зоя Святогорова
