— Но почему?
— Вы что там все с ума посходили вместе с дозорными? Брайлинг на своем
аэромобиле пять минут назад покинул виллу. В данный момент он направляется в
центр города. Не сомневаюсь, что сделал он это после звонка Стэймица и сейчас
мчится на встречу с ним.
— Ваши аргументы?
— Слишком уж самоуверенно держался Стэймиц. Очевидно, он нисколько не
сомневался, что вынудит Брайлинга встретиться с ним.
— Чем он взял его?
— Этого мы никогда не узнаем. Логовизор Брайлинга снабжен секретным шифровальным
устройством, а Стэймиц, наверное, воспользовался аппаратурой собственной
конструкции. В лаборатории даже и пытаться не станут расшифровывать его код.
— Очевидно, здесь нам делать нечего...
— Тонко подмечено, — съязвил Грэхем. — Давайте-ка возвращайтесь. Если Брайлингу
и удастся выйти живым из конторы Стэймица, то дома ему уже не понадобится наша
защита.
Старинные дома казались в ночи мрачным нагромождением глыб. Одно лишь заведение
Стэймица было освещено.
Проллер скорчился в подъезде скорняка, наблюдая за окнами Стэймица и всей душой
желая, чтобы Грэхем поторопился с возвращением: старший инспектор отправился на
поиски судьи, которого смог бы уговорить выдать ордер на предварительный арест.
Кроме собственной интуиции, он не имел никаких доказательств...
Брайлинг прибыл задолго до Проллера, и вскоре вслед за ним появился человек, в
котором люди из отряда наблюдения признали его адвоката. В данный момент
совещание в конторе Стэймица было в самом разгаре: Брайлинг, его адвокат, два
врача-лаборанта, которых Стэймиц нанимал уже и прежде, для других клиентов,
адвокат Стэймица и представитель окружного суда — все увлечены были долгим и,
по-видимому, непростым разговором. Стэймиц, похоже, не принимал участия в
дискуссии, и когда все наконец закончилось — целым ворохом многочисленных бумаг
и подписей — ни один из документов не передали ему.
Стэймиц с учтивой любезностью ждал, пока адвокат Брайлинга тщательно собрал все
бумаги и сложил их в папку. После этого он достал свою папку с документами, и
оба адвоката принялись внимательно изучать их.
Две смутные фигуры неуклюже ковыляли во тьме улицы: старший инспектор Грэхем и
тучный, недовольный судья.
— Судья Клингер, — произнес Грэхем, представляя своего спутника. — Он хочет
своими глазами увидеть улики, прежде чем выписывать ордер.
Проллер рассказал обо всем, что увидел. Судья фыркнул:
— Похоже, что Брайлинг ложится в Отсрочку. Естественно, когда мультимиллионер
задумывает лечь в Анабиоз, требуется куча документов.
— Прибегает к услугам своего конкурента? — рявкнул Грэхем. — Вверяет судьбу
человеку, которого так безжалостно унизил и разорил? Где же здесь здравый смысл?
— Законы создаются не для того, чтобы принуждать человека действовать,
подчиняясь здравому смыслу, — сухо заметил судья. — Давайте войдем.
Они ступили в круг бесстрастных лиц, которые тотчас же приняли самые
разнообразные выражения: досады у специалистов, возмущения у Брайлинга и легкого
недоумения у Стэймица.
— Он этого ждал, — шепнул Проллер на ухо Грэхему.
Грэхем кивнул.
— Мы условились встретиться завтра после обеда, сэр, — мягко заметил Стэймиц.
— При том условии, что завтра после обеда Брайлинг еще будет жив, — проворчал
Грэхем.
Брайлинг при этих словах побагровел и сердито заметил:
— Я ведь и прежде втолковывал вашим людям: когда я захочу, чтобы полиция влезла
в мои дела, то попрошу ее об этом сам.
Судья Клингер сделал знак, призывая к молчанию.
— Старший инспектор выдвинул серьезное обвинение, — сообщил он. — Он хочет
добиться ордера на предварительный арест Кристофера Стэймица на основании
необходимости защитить жизнь Джона Брайлинга. Вы здесь по собственной воле,
мистер Брайлинг?
— Разумеется.
— Считаете ли вы, что ваша жизнь подвергается опасности?
— Разумеется, нет!
— Есть мнение, что вы находитесь здесь, для того чтобы подвергнуться Анабиозу.
На какой срок?
— На максимально возможный: на пять веков.
— Теперь я спрашиваю свидетелей: считаете ли вы, что Джон Брайлинг находится в
данном месте и совершает данные действия на основании собственного свободного
выбора?
