Популярная история евреев - страница 62

, как международные игры и состязания драматических коллективов. Первосвященник контролировал общественные фонды, поскольку налоги платились ему, а от него уже поступали откупщикам (которые все были связаны родственными узами); таким образом, казначейство Храма играло для населения роль государственного депозитного банка. У Антиоха был великий соблазн оказать давление на своих эллинизирующихся союзников, которые контролировали храм, чтобы получить больше наличности на постройку судов-трирем и прочей военной техники; он этому соблазну и поддался. После этого реформаторы в глазах общественного мнения стали ассоциироваться не только с оккупационными властями, но и с налоговым гнетом. В 171 г. до н.э. Антиох посчитал необходимым заменить Язона на посту первосвященника еще более прогреческим Менелаем, а также укрепить положение греков в Иерусалиме, построив замок-акрополь, доминирующий над Храмом.

В 167 г. конфликт достиг апогея. Был издан декрет, который фактически ликвидировал Закон Моисея как таковой, заменив его светским законом и сведя Храм к роли экуменического места богослужения. Это означало, что появляется изваяние некоего универсального божества, чье греческое наименование «Зевс-олимпиец» ортодоксальные евреи переделали в «Мерзость запустения». Вряд ли идея этого декрета принадлежала лично Антиоху. Он не слишком интересовался иудаизмом, и вообще не в духе греческих властей было влезать в дела какого-либо религиозного культа. Есть основания предполагать, что инициатива исходила от крайних реформаторов-евреев с Менелаем во главе, которые считали, что такая радикальная мера – единственный способ раз и навсегда покончить с обскурантизмом и абсурдом Закона и храмового богослужения. Это было не столько осквернение храма язычеством, сколько демонстрация воинствующего рационализма наподобие тех антихристианских акций, которые устраивали республиканские деисты в революционной Франции. Существует раввинское предание о Мириам, которая была родом из той же семьи священнослужителей, что и Менелай, и вышла замуж за офицера армии Селевкидов; она ворвалась однажды в храм и «пнула своей сандалией угол алтаря, сказав при этом: «Волк, волк, ты расхитил богатства Израиля».

Однако и греки и Менелай переоценили народную поддержку. Его деятельность в храме вызвала взрыв возмущения. Среди священников произошел раскол. Книжники объединились с его ортодоксальными противниками. Так же поступили и наиболее благочестивые евреи – хасиды. Была лишь одна крупная категория евреев, которую реформаторы могли считать на своей стороне. Это были ам-гаарец, простолюдины. Они оказались наиболее пострадавшей стороной, когда после возвращения иудейской элиты из изгнания Ездра установил свой фундаменталистский порядок, чувствуя за своей спиной всю мощь Персидской империи. Он проводил четкое различие между богобоязненными, «правильными» возвращенцами, бнай-хагола, и ам-гаарец, которых вообще не стоило бы считать евреями, поскольку, в его глазах, они были рождены в неполноценном браке. И он без колебаний наказывал их с предельной жестокостью. С тех пор, пользуясь их массовой неграмотностью и незнанием Закона, к ним относились как к гражданам второго сорта, а то и вообще не считали их за граждан. Поэтому они бы первыми оказались в выигрыше в случае поражения фундаменталистов и рационализации Закона. Но как смогли бы реформаторы, которые сами относились к состоятельной и хорошо устроенной группе населения, обратиться к простому народу через головы благочестивых фундаменталистов? И, в частности, как бы им удалось это сделать с учетом того, что они прочно ассоциировались с высокими налогами, от которых в первую очередь страдали бедняки? На эти вопросы не было ответа, и потому была упущена возможность создания массовой поддержки универсализму.

Вместо этого Менелай попытался проводить реформы сверху, силой власти. Однако, чтобы сделать декрет эффективно действующим, было недостаточно остановить традиционные жертвоприношения – это как раз многие бы приветствовали. Нужно еще было заставить благочестивых евреев приносить символические жертвы по-новому, на алтарях, которые они считали языческими. Хасиды отвергали аргумент реформаторов, что этот ритуал только укрепляет веру в вездесущую природу Бога, которого не следует привязывать к определенному месту, да еще сооруженному человеком; для благочестивых не было разницы между этим новым универсализмом и старым культом Ваала, который был столько раз осужден в святых книгах. И они отказывались подчиниться, и были готовы умереть за это. И реформаторы сами создали первых мучеников, таких, как девяностолетний Елеазар, которого называли «одним из главных книжников» и который был забит насмерть; или семь братьев, ужасное убийство которых описано во Второй Книге Маккавеев. Именно с этого периода появляется религиозная концепция мученичества, и писание Маккавеев, в которых муки верующих включены в пропаганду религиозной чистоты и еврейского национализма, содержат первые мартирологи.