Вечером Люциан пошел на Фрета. Он поднял воротник и надвинул шляпу на глаза. Конечно, то, что он задумал, это безумство. Он сам полез в ловушку, как глупое животное. Но он не мог побороть в себе желание узнать, дома ли Кася. Где-где, но возле дома Антека полиция его не ждет, а сам Антек его не узнает. На улице темно, здесь даже фонарей нет. Старые убогие домишки с покосившимися крышами. Люциан по щиколотку утопал в снегу. Вот и дом Антека. Внутри горит лампа или лучина. Люциан поднялся на деревянное крыльцо. Он замерз. От пяти рублей осталось только рубль шестьдесят три копейки. Его ищет полиция. Он бросил жену и ребенка без денег. Но Люциан не отчаивался. Он был авантюристом по природе, а сейчас он к тому же сыт, бодр и силен. Ничего, выкручусь! Он не знал, где будет сегодня ночевать, но еще рано, только семь часов. Шли минуты, а Люциан не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь в доме. Антека, наверно, нет. Люциан осмотрелся по сторонам. Улица была пуста. Он перешел через дорогу и встал напротив дома. Одно стекло было не полностью забрызгано грязью, сверху — чистая полоска, и, поднявшись на мыски, Люциан увидел Касю. Она была одна. Кася сидела на низенькой скамеечке и чистила картошку. Люциан забыл об опасности. Он смотрел, как Кася длинными полосками срезает шелуху, вырезает глазки и кидает картофелину за картофелиной в широкогорлый глиняный горшок. Снова огляделся — никого. Значит, минута есть, не меньше. Люциан открыл дверь. Кася подняла голову и выронила картофелину.
— Кася, это я!
Она смертельно побледнела, но не от испуга.
— Я жив, все в порядке! — Люциан сам не понимал, что говорит. — Тебя били?
Кася качнула головой. Даже непонятно, «да» или «нет».
— Кася, любимая! Скоро у меня будут деньги, и я тебя отсюда заберу. Никому не говори, что я тут был. Никто не должен знать. Меня ищут, но не найдут. Ты такая же хорошая, как моя жена.
Кася положила нож.
— Люциан, беги! Отец тебя убьет!
— Где он?
— Не знаю.
— А баба его?
— К соседке пошла.
— Иди ко мне. Так хочу тебя поцеловать!
Кася встала, шатаясь.
— Она сейчас вернется!
— Скорее!
Он обнял ее и поцеловал в губы.
— Ты меня еще любишь?
— Да, — прошептала она в ответ.
— Пойдешь со мной?
— Когда, сейчас?
— Нет. Через пару дней.
— Пойду. А сейчас уходи. Баба вернется, крик поднимет, если тебя увидит. Она очень злая. Отец меня простил, а она проклинает. Подает тарелку каши, прикидывается добренькой, а сама…
Кася почему-то шепелявила, говорила очень быстро, и казалось, что за два дня она стала гораздо старше, взрослее. Люциан прижал ее к себе. Он боялся, что в ней появится к нему отвращение и ему придется начинать сначала, но этого не случилось. Как настоящая женщина, любящая и преданная, она отвечал на его поцелуи. У Люциана голова пошла кругом, но он сдержался. Расставаться с жизнью он был не готов.
— Жди меня. Я скоро вернусь и тебя заберу.
— Да, вернись за мной.
— До свидания, любимая.
— Все, иди.
— Я люблю тебя.
— И я тебя…
Люциан вышел и закрыл за собой дверь. На улице по-прежнему никого. Быстрым шагом он вышел на Длугую. Дул холодный ветер, но Люциану было жарко от быстрой ходьбы и счастья. «Она моя, моя! — бормотал он. — Я привязал ее к себе! Навсегда!..» Купил у лоточницы пару горячих бубликов и принялся жевать на ходу. В свое время он привык есть на улице. Целый день он думал, пойти к Касе ли нет. Он знал, что это опасно, но преодолел свой страх. Теперь ему в голову пришла новая идея. Еще нет восьми, ворота запирают в одиннадцать. Он может пробраться домой. Надо поговорить с Маришей, повидать Владзю. И, главное, надо взять пистолет, который он провез через границу из Польши во Францию, а потом обратно. На этот раз риск гораздо больше, сыщик может ждать у ворот, но сыщик — не бесплотный дух. Если что, Люциан его увидит. Он вышел на Обозную. Перед ним лежала извилистая, темная, только наполовину застроенная улица. Вдоль мостовой тянутся заборы. С Вислы дул ледяной, пронизывающий ветер. Да, агент может поджидать. Люциан шел медленно, внимательно глядя по сторонам. Он сжал кулак и почувствовал нечеловеческую силу в руке. Едва сыщик подойдет, как Люциан даст ему в зубы или даже в висок. Вот и ворота. Люциан вошел и поднялся по лестнице. Тускло горит лампа без стекла. Он задул фитиль. Лучше пусть будет темно! Вдруг подумалось: Бог сотворил свет, а он, Люциан, погасил свет… Он подошел к двери, прислушался. Тишина. Люциан негромко постучал, подождал, постучал еще раз. Не открывают. Может, спят или куда-то ушли. Где ребенок? Люциан постучал сильнее. Что случилось? Где они могут быть? А вдруг Мирьям-Либа покончила с собой? Люциан ощупал дверь, вынул из кармана перочинный ножик и ковырнул им в замочной скважине. Толкнул дверь, и она подалась. Он вошел на темную кухню. Никого. Пошел в спальню, достал из комода пистолет и патроны, в темноте зарядил оружие и спрятал в карман пальто. Теперь он вооружен. Вдруг ему показалось, что все это уже было или он читал об этом в какой-то книге. Люциан сел на край кровати. Тишина была настолько глубокой, что ему стало немного страшно…
