Частота обращения к той или иной теме в произведениях на русском и грузинском языках колеблется. Например, в русской литературе появилось несколько романов о начале 1990-х, но практически отсутствуют тексты о событиях в Южной Осетии, о Революции роз 2003 года и о Пятидневной войне 2008 года. В грузинской литературе представлены произведения обо всех войнах, но о войне в Южной Осетии начала 1990-х их мизерное количество. О вооруженных конфликтах в постсоветской Грузии в первую очередь писали те, чья судьба была тесно связана со страной, то есть жители Грузии, писатели с грузинскими корнями и писатели, долго жившие в стране. Некоторые литераторы взяли на себя роль летописцев, стараясь с точностью передать ход событий (Чхеидзе, Эбаноидзе, Рост, Соколовская, Мегрелишвили, Горюхина и др.). Такая тенденция была вызвана рефлексией авторов, оказавшихся свидетелями событий, а также беспокойством из-за искаженной информации в СМИ. Для каждой группы авторов, пишущих на русском или грузинском, произошел перелом в традиции обращения к русско-грузинской теме: грузинские авторы перестали обращаться к ранее популярным литературным приемам – иносказанию и мифологизации, российские стали фиксировать, наряду с традиционными романтическими настроениями, и новые: далеко не романтические антироссийские настроения, а также картины «разрушенного рая» и «побега из разрушенного рая».
2.6.1. От Руставели до Руставели: вооруженные столкновения в Тбилиси
Время, в котором мы сегодня живем, началось в эту ночь.
Юрий Рост (21.03.2014)
Откуда было знать, что в этом пламени уже был другой знак. Тогда погибли двадцать человек. Через полтора года, когда я пряталась от бомб в блокированном Сухуми, жертв уже никто не считал.
Горюхина (2000. C. 9)
В предыдущей главе речь шла о памятнике Пушкину в Тбилиси, в котором Отар Чхеидзе видел знак, метку присутствия российской и советской империй, и это навело на ассоциацию, связанную с Руставели, точнее с проспектом Руставели. Имя средневекового грузинского поэта так же ярко культивировалось и активно использовалось советской властью, как и имя Пушкина (о выборе культов см.: Мартин, 2002; о парах-скрепах – Лекке, 2017), и тоже стало символом Грузии. Интерпретировать его значение можно вплоть до подчеркивания определения «малой империи». Проспект Руставели, бывший Головинский проспект (Е. А. Головин (1837–1843) – российский генерал-лейтенант), был назван так в 1918 году[150], то есть в период Грузинской демократической республики (1918–1921), а в советских республиках в знак дружбы появились улицы имени Руставели: например, проспект Руставели в Сухуми (столица Абхазии), улица Руставели в Цхинвали (столица Южной Осетии). Спустя годы проспект Руставели, который символизирует колониальное прошлое Грузии и принадлежность к двум империям (российской и советской), в силу своего появления и роли культурного символа и достопримечательности имперских и советских времен, из «дороги, ведущей в Россию» превратился в «дорогу, ведущую из России», потому что именно на проспекте Руставели проходили решающие для судьбы Грузии митинги, в частности трагедия, ставшая точкой невозврата – 9 апреля 1989 года[151], а затем события Гражданской войны начала 1990-х. Другие проспекты Руставели, находившиеся в Абхазии и Южной Осетии, как имперские символы продолжили нести свое изначальное символическое значение «дороги в Россию», но в постсоветский период произошел и поворот, это название перестало играть роль маркера геополитической принадлежности Грузии.
Проспект Руставели в Тбилиси – это символическое место начала и конца, перекресток доимперской, имперской и постимперской истории Грузии. Здесь в последний раз столкнулись советская власть и советский народ, включавший тогда не только жителей провинции, но и поддерживающую их русскую интеллигенцию. Все сказанное навело на мысль сосредоточить анализ произведений, посвященных тем годам, вокруг этой знаковой улицы.
В основу прозы о 9 апреля и Гражданской войне легли воспоминания очевидцев, впоследствии оформивших их в форме крупной или малой прозы на русском и грузинском языках. Сходство произведений заключается в описании подробной документальной хронологии событий, увиденных городских картин «разрушенного рая», эпизодов столкновения с властью в лице солдат и сюжетов, подтверждающих социально-экономический кризис первых лет постсоветского периода.
