Возможность узнать о Грузии 1990-х годов предоставилась читателю в прозе известного грузинского писателя Отара Чхеидзе (1920–2007)[131], автора двадцати четырех романов, более ста рассказов и исторических драм, которые до сих пор не переведены на русский язык[132]. Автор примерил на себя функцию летописца. Плодом его трудов стала «მატიანე ქართლისა / matiane k’art’lisa / Летопись Картли», в которую вошли несколько романов[133]. Я обращусь к первым из них: «არტისტული გადატრიალება / artistuli gadatrialeba / Артистический переворот» (1993), «თეთრი დათვი/ t’et’ri dat’vi / Белый медведь» (1996), «ბერმუდის სამკუთხედი / bermudis samkutxedi / Бермудский треугольник» (2000), «2001 წელი / 2001 tseli / 2001-й год» (2002). Анализ приведенных произведений стал особенно интересен по разным причинам: во-первых, в них красной нитью проходит тема России, о чем может узнать только владеющий грузинским языком, так как из-за сложности авторского стиля и обращения к диалектам переводов пока не существует; во-вторых, в основе романов лежит исторический и документальный материал (интервью, военные сводки, записи телефонных переговоров и т. д.) и, наряду с фиктивными героями, появляются известные политики (Звиад Гамсахурдия, Эдуард Шеварднадзе, Игорь Георгадзе, Борис Ельцин, упоминается Владимир Путин); в-третьих, тексты позволяют услышать и попытаться понять, что составляло боль и травму нации) и что грузины стремились передать грядущим поколениям как свидетельство утраты (Ушакин, 2009. С. 28).
Грузинское общество 1990-х годов предстало в прозе Чхеидзе преодолевающим культурную травму[134] (Штомпка, 2001, Alexander, 2004), вызванную ощущениями собственной зависимости и манипулирования со стороны России, постсоветскими вооруженными конфликтами, социально-экономическим кризисом, а также сформировавшимся страхом уничтожения национальной идентичности. Повествование в романах ведется от лица автора-летописца, но периодически грузинское сообщество как сообщество утраты берет на себя роль говорящего и адресата повествований о травмах[135]. Оно передает эмоции и истории, порожденные травматическим опытом. В первом романе «Летописи Картли» – «Артистичном перевороте» (1993)[136] писатель ассоциирует Тбилиси с театром, что способствует подчеркиванию трагико-иронического взгляда на происходящее. Политики и митингующие в романе – это актеры, Тбилиси – это театр, а жители Грузии – зрители. Режиссер спектакля, также как и во втором романе, – Россия. Самым ярким актером является персонаж исторической сюжетной линии – первый президент Грузии Звиад Гамсахурдия. Его взгляды истерически поддерживает большая часть грузинского общества начала 1990-х годов. Его антироссийские лозунги объединяли многих[137]. Митингующим нравились резкие заявления о подавленности, спровоцировавшие крайнюю эмоциональность. Преодоление молчания было мотивировано периодом гласности и кровавыми событиями 1989 года. Главный актер декларировал возможность счастливого будущего в единственном случае – разрыва с Россией. Писатель передает лозунги Гамсахурдии и эхо толпы, поддерживающее их:
«Пока существует Российская Империя, какой бы облик она ни принимала, пока в Грузии засели русские войска, разговоры о независимости – иллюзия, и ничего больше! Ничего!.. Ничего!.. Иллюзия!.. Соблазн для наивного народа! Соблааазн!.. Статус оккупационного войска российским армиям! Долой оккупацию и аннексию! Долой!.. Вот наша позиция, вот наши требования!.. Статус!.. Оккупация! Аннексия!.. Статусокупацияаннексияокупациястатусаннексиястатанексистаокуокупаанестаанеоку… уууууу… ууу… а… и… о… у… ссссссссссс… окупация… аннексия… статус» – звучат выкрики на митингах протеста, описанных в романе, в центре Тбилиси (Чхеидзе, 2002. C. 64)[138].
Ведомые народные массы, захваченные харизмой лидера, пусть даже предлагающего конструктивное решение проблем, видели в лице России причину неурядиц и подавления национальной идентичности. Чхеидзе описывает волнения в Тбилиси с документальной точностью и приводит самые популярные лозунги того времени: «Звиад – это независимая Грузия! Звиад – это национальное государство!»
