Старый тбилисский доктор Гомартели оплакивал горе – свою жизнь. Он верил, что убил свою жену, когда сказал – «только у нас, Гомартели, есть голос…» (Там же. C. 79).
Писательница противопоставляет старшее поколение, прошедшее репрессии, младшему, в котором живут страх, желание мести и вера в культ Сталина. Старшее знало и пережило зверства, но, надломленное сплошным: «Расстрелять!», не смогло выстроить заслон для младшего в виде понимания происходившего в сталинские времена. И результатом явились вера в культ Сталина и страх, который стал главным побуждением послевоенного поколения. Приведу отрывок из размышлений старшего Гомартели:
А что, если он не успеет поговорить со своим мальчиком, не успеет ему объяснить? И Тенгиз сделает из Сталина – Бога? Как доказать ему, что это не Сталин сейчас выигрывает войну, а он, а они – все эти гомартели и беридзе? Можно ли доверить собственному сыну то, что у тебя на сердце?
А на сердце у старого Гомартели было вот что: он ненавидел Сталина так же, как и Гитлера. Он ненавидел социализм так же, как и фашизм… (Там же. C. 75).
Благодаря легенде о волшебной мази, которая становится таковой после заговора голосом Гомартели, род выжил. В тексте не говорится о том, что стало с мазью после войны. Известно, что пудру продолжили толочь из разбившегося портрета Сталина, который был причиной страха, вселившегося в «Тенгиза» – послевоенное поколение:
…страх воткнулся в Тенгиза, как шомпол, и застрял. Будто Сталин, рассыпанный, собрался щепоткой и выдал ему – «рас-стрелат!». Черно-белый дымок.
Кто он, Сталин? Дьявол? Бог?
Вот почему потом, в войну, Тенгиз Гомартели убивал, не глядя. Он боялся. Он из страха – убивал. Выстрел – черно-белый дымок.
Но война, объявленная гомо идиотами, путает все, не разобрать. В войну гигантский, могучий страх Тенгиза Гомартели назвали бесстрашием (Там же. C. 79).
Бочоришвили описывает проявление эмоций после смерти Сталина. Плакали и старший Гомартели, и Тенгиз. Для первого это было окончанием страшного периода, для второго – смерть «идола» и разочарование из-за нереализованной мести (хотел отомстить за предполагаемый расстрел матери), которую вроде бы он задумал и из-за чего решил дослужиться до генерала Советской армии. Смерть Сталина стала причиной самоубийства Тенгиза – он повесился.
Писательница не раз ставит вопрос о сущности Сталина (Бог или Дьявол), но заканчивает повесть рассуждением о человеческих поступках, в которых «Богом» выступает не политическая фигура, а конкретный человек. Вопрос «Бог или Дьявол?» задается уже по отношению к внуку старшего Гомартели, тоже Арчилу. И «Богом» оказывается он, человек, который несет добро, например усыновляет ребенка. Волшебная мазь не упоминается, так как, скорее всего, под ней подразумевались люди, которых политические режимы стирали в порошок.
Образ Сталина является сквозным, но определяющим для развития сюжета романа «Ленинград, Тифлис…» Павла Марковича Долохова (Долуханова, 1937 г. р.), известного российского и американского палеогеографа и археолога армяно-еврейского происхождения. Автор повествует о тбилисской армянской семье Дадашевых на фоне истории Грузии. В романе охвачено время с конца XIX века и вплоть до 2004 года. Автор уделяет внимание и советизации Грузии, и сталинским временам. Долохов демонстрирует очень хорошее знание истории Грузии и грузинской литературы и описывает жизнь нерусских семей (евреев и армян) в имперские и советские сталинские времена.
В начале романа рассказано, как один из героев, Федя Дадашев, находясь в блокадном Ленинграде, все чаще вспоминает Тифлис (до 1936 года так назывался Тбилиси). Долохов конструирует свою версию детства Сосо (Сталина), образов его родителей (Кеке и Бесо). Согласно ей, Сосо был четвертым ребенком в семье; его отец – пьющий сапожник, а мать – прачка, работавшая в семье богатых армян. Священник-армянин, отец Тер-Арутюнов, помог Сосо, который хотел стать священником, поступить в семинарию. В юности Сталин встретился с Ильей Чавчавадзе, писателем и лидером национального движения, считавшимся грузинами «отцом народа», и тот благосклонно оценил литературный талант Сталина. В романе есть эпизод, связанный с несправедливо обвиненной и приговоренной к расстрелу Елизаветой (Ветой) Дадашевой. Берия рассказывает Сталину о смерти меньшевика Георгия Дадашева во время допроса в Тбилиси. У Дадашева на счетах лежали большие деньги, которые хотели присвоить себе большевики. Сталин вспоминает, что в доме Дадашева была красивая девочка, на что Берия отвечает: «В Лентюрьме НКВД. Проходит как член зиновьевского подполья. Диверсии и шпионаж» (Долохов, 2012. C. 181). Сталин приказывает остановить производство дела, не расстреливать Вету, но его распоряжение не доходит вовремя, и Вету расстреливают. Долохов вырисовывает образ гуманного, помнящего людей из прошлого тирана.
