2.7. Новый лишний человек[192] как жертва распада СССР
Сыновья играют в войны, —
маршалом быть надо мне.
Я смотрю – и сердцу больно,
Мне на чьей быть стороне?
Русый в мать, а значит, русский,
черный весь в отца – грузин.
Никакой полоской узкой
тот плацдарм неразделим.
Анна Зайцева. Сыновья (1999)
Распад СССР и процесс формирования новых наций-государств выбросил на поверхность проблему «культурных гибридов» (Бхабха) и представителей смешанных браков, то есть представителей «культурного пограничья» или «промежуточного пространства»/«interstitial space» (Bhabha, 1994. P. 2). Образовалась группа «лишних людей», которые не подходили под односторонние критерии, такие как: русский – значит говорит по-русски и вырос в рамках русской культуры, грузин – значит говорит по-грузински и формировался в рамках грузинской культуры. Например, Тлостанова, анализируя колониализм и функционирование власти при нем, пишет следующее:
колониализм презирает продукты, им же самим созданные – людей смешанного культурного наследия, образующих элиту среднего класса колонизированных сообществ. Колониальным правителям проще иметь дело с условно традиционным населением, которое не станет ставить под сомнение внутренние противоречия колониализма (Тлостанова, 2008. C. 71).
Схожие слова можно сказать и о постколониальном периоде, добавив, что «плоды колониализма» очень часто во времена исторических переломов или вооруженных конфликтов становятся изгоями в любом обществе, с которым их или они сами себя условно ассоциировали. Если литература советского периода не особо концентрировала на этом внимание, то современная русская и в минимальной степени грузинская литература предлагает читателю задуматься над проблемами мульти– и транскультуральности. Практически неизученными остаются вопрос о писателях-мигрантах внутри бывшего советского пространства, а также литературные образы, связанные с темой «культурных гибридов».
Исследователи постсоветских литератур стоят лишь в начале пути распознавания особенностей прозы писателей-мигрантов на бывшем советском пространстве. Основные работы о мульти– и транскультурализме принадлежат англоязычным исследователям. Вопросам «мультикультурной» или «кросс-культурной» литературы посвящены труды Дэвид Тео Голдберга (David Theo Goldberg «Multiculturalism: A Critical Reader», 1994); Расселя Фергусона и Марты Гевер (Russell Ferguson, Martha Gever. «Out There: Marginalization and Contemporary Cultures», 1990), Эвери Гордона и Кристофера Ньюфильда (Avery Gordon, Christopher Newfield «Mapping Multiculturalism», 1996).
Мультикультурализм исходит из того, что существует два острова культуры, между которыми с помощью агентов идет взаимообогащение. Писатели-мигранты вносят в обе культуры познания из своей, этнической культуры как культуры предков и из впитанной, но чужой по этнической принадлежности. В результате появляются культурные гибриды, которые, перемещаясь в пространстве и оформляя свои знания, впечатления и опыт в литературные произведения, обнаруживают в себе черты принадлежности и непринадлежности к двум мирам. Они живут в особом пространстве, у которого стерты границы между мирами. Такое пространство было названо «промежуточным пространством»/«interstitial space».
О типичных чертах, характерных для текстов писателей-мигрантов, на которые указывают теоретики постколониализма, пишет С. П. Толкачев в статье «Мультикультурализм в постколониальном пространстве и кросс-культурная английская литература» (Толкачев, 2013). Ученый относит к ним обращение к теме своих корней, рефлексию об оставленной родине, метафизическое колебание между центром и периферией, осознание собственной гибридности, пропускание через себя процесса креолизации, ощущение своей «инаковости», обращение к вопросам расового, этнического, языкового неравенства, «множественность голосов», отражающая установку на саморепрезентацию этносов и организующая хронотоп и сюжет, экзистенциально-психологическую насыщенность, определенную опытом мигранта. Толкачев, вслед за Хоми Бхабхой, подчеркивает, что в мультикультурной или кросс-культурной литературе герой обладает переходной, двойственной, гибридизированной идентичностью, расположенной «где-то между», «над схваткой», и в состоянии транзитности отражает диалектику «общности – необщности», «принадлежности – непринадлежности» к той или иной нации
