Покушение на Россию - страница 74
Второй «коллективный враг народа» в фильме — государство, представленное «номенклатурой». Она изображена так, что даже непонятно, почему она становится на сторону насильников. Родительские чувства полковника милиции — совпадение, а без него поведение руководства всей правоохранительной системы просто необъяснимо. Они все — на содержании у лавочника? Они испытывают к нему классовую солидарность? Они все — порочны? Образ «номенклатуры» в фильме монолитен и отрицателен. Здесь нет просвета, потому-то герой фильма покупает у бандитов винтовку и начинает мстить сам.
Верхушке правоохранительной системы противопоставлены ее честные «низы». Это — столь же примитивный способ направить ярость граждан в антигосударственное русло с формулой «честный человек против номенклатуры». Что говорить, это — известная методика манипуляции сознанием, она прекрасно послужила при избрании Ельцина президентом. С.Говорухин настолько упростил эту формулу, что ни одну фигуру из номенклатуры не сделал союзником «честных низов». Зачем усложнять!
Но модель эта неверна, и линия фронта проходит совсем не там. Вот обычное дело: в поселке живет «авторитет», управляющий рэкетом в своей зоне влияния. У него на окладе — участковый, а может, и кто-то в отделении милиции. Взаимный уговор — в своем районе не шалить. Но если кто-то из бандитов по пьянке изнасилует девушку, то именно добрый лейтенант постарается уговорить ее родственников не лезть на рожон. А полковник милиции, следователь и прокурор, возможно, будут уговаривать их подать заявление: «Без этого мы не сможем посадить бандитов в тюрьму». Это не значит, что участковый подонок, а «номенклатура» неподкупна — просто у нее совсем другой срез коррупции, она в доле не с лавочниками, а с банкиром Ваней.
Беззащитность простого человека в реальной жизни намного безысходнее, нежели представляет С.Говорухин. Именно «низовой» защитный пояс бандитов блокирует попытки простого человека найти правду и уж тем более попытки отомстить преступникам на свой страх и риск. И это делается проще и страшнее, нежели делает в фильме полковник.
Наконец, третья мысль С.Говорухина — отрицание идеи права. Оно представлено в фильме почти как несовместимое с совестью и достоинством. Все положительные герои фильма отвергают право. Капитан милиции, ненавидящий «новых русских», сразу же вышибает из них признания с помощью «физического воздействия» и угроз. Угрозы его действенны — в его распоряжении уголовники, в камеру к которым он может бросить подозреваемого (с соответствующей сопроводительной информацией), а может и не бросить. И режиссер, и зритель — на стороне этого капитана, на стороне справедливости. На стороне справедливости, отрицающей право. Но разве толпа, линчующая «насильника-негра», не следует чувству справедливости?
Девушка, жертва насилия, не желает пройти необходимого обследования. Да, это неприятно — но как же без этого? Нельзя же требовать от правосудия, чтобы оно всегда было на стороне истца. С.Говорухин упрощает, представив следователя пошляком. Ну а если бы это был симпатичный человек? Ведь он сказал бы те же самые слова, и они вовсе не выглядели бы абсурдными: «Девушка! Вы, прежде чем подавать заявление в милицию, смыли все следы преступления. Свидетелей нет. Почему я и суд должны верить именно вам?».
Да и прокурор, представленный как мерзавец, говорит герою разумные слова: «Я советую вам лучше воспитывать детей и внуков». Ведь мы видим дочь героя — продукт явно неправильного воспитания. А что внучка была неправильно воспитана и не готова к жизни — разве это не очевидно? Фильм сделан так, что разумные слова зритель воспринимает как оскорбляющие человеческое достоинство. Да разве позволительно это художнику? Правосудие строится как состязание сторон, иначе оно — произвол. Но герой фильма не желает состязаться, хотя у него есть доказательства. Хорошие люди сами состязаться не умеют? Найми адвоката, деньги есть. Но нет, герой на эти деньги покупает винтовку. Зритель — целиком на его стороне. Он идет за болотным огоньком Говорухина в страшную трясину.
