И возникло в России не описанное ни в каких учебниках общество, какого нет ни на Западе, ни на Востоке — когда сознание людей не соответствует их бытию. Людей обобрали и вогнали в бедность, поставили на грань голода — а они этого не признают, считают это какой-то небольшой заминкой. Вот-вот все у них пойдет на лад. И дело не в нехватке информации, не в том, что сытые не дают доступа к телевидению, что они захватили все массовые газеты. Чего не знают люди? Чем их можно удивить через те десять лет, что мы пережили?
Реальность у всех как на ладони. Но у людей и в мыслях нет обсудить ее между собой и выработать какой-то проект, чтобы изменить положение. Зачем менять, если речь идет всего лишь о небольшой заминке. Чтобы ее пережить, надо просто в чем-то ужаться. Прежде всего, надо не заводить детей, чтобы на них не тратиться. Хорошо бы к тому же получить России кредит, продать за рубеж еще чего-нибудь — землю, недра, мозги. Армию еще сократить, науку.
И главное, не думать о каких-то голодных или замерзающих. Потому-то так жадно хватаются люди за всякие подлые байки о том, что нищие старухи в метро это на самом деле — агенты организованной преступности. Свою заминку каждый должен преодолеть сам — и не нужна ему никакая солидарность и никакие демонстрации. Подальше от политики! Все это за кружкой пива можно, конечно, сдобрить парой патриотических фраз, обругать Чубайса, но главная забота — не дать себе услышать молчаливый крик голодающего, не дать его страданию проникнуть к тебе в душу. И каждый твердит, как заклинание: я из расы сытых, я не должен разуметь голодного, а то и сам к нему в товарищи попаду!
Все это очень опасно. Если бы и вправду, как говорили, «бытие определяло сознание», то утрата совести была бы обратимой. Прижала людей бедность — и они снова, вопреки телевидению, обрели рабочую солидарность и показали кузькину мать грабителям. Но этого не происходит, и люди тихо умирают поодиночке, народ тает, не обретая воли. Похоже, что образ жизни и мировоззрение не имеют заднего хода. В советское время мы шли к такому уровню культуры, на котором сытый, и не испытав голода на своей шкуре, разумеет голодного. Но дозреть до этого уровня нам не дали. И нас занесло в такую яму, что и вперед дороги не видно. Не сможем мы поодиночке эту дорогу проторить.
Невыносима мысль, что русские могут утратить свою культуру и исчезнуть с лица земли. Но пока народ не соберется с мыслями и не поймет, на каком распутье он оказался, будут все быстрее истачиваться его силы, будут бежать отсюда, как из гиблого места, и люди, и капиталы. Тут каждый должен встряхнуться и сбросить наваждение. Поговорить мысленно со своими предками и со своими потомками. Если мы из народа превратимся в кучу песка, нам этот век не пережить.
Ноябрь 2001 г.
Какой мерой мерить жизнь?
Почти всем ясно, что наша жизнь не наладится и мы не перестанем вымирать, пока не восстановим здравый смысл и способность рассуждать, делать разумные умозаключения. Эта починка сознания идет медленно, и мы все еще дергаемся на ниточках кукловодов. Как будто стоит над Россией какой-то огромный зловещий Шендерович — и дергает за миллионы ниточек.
Конечно, огромные усилия пришлось приложить, чтобы лишить сотню миллионов человек способности верно оценить свои интересы и не попадаться на удочку политических шулеров. Много было уже сказано о том, какие «инструменты мышления» были злонамеренно испорчены манипуляторами во время перестройки и реформы. Это, прежде всего язык — язык слов и чисел. Наш ум заполнили ложными именами, словами, смысл которых менялся и искажался до неузнаваемости. Говорили «демократия» и расстреливали парламент. Говорили «священная собственность» — и воровали сбережения целого народа, а потом и вообще все его достояние. Говорили «права человека» — и делали нас абсолютно беззащитными против подонков и хамов, захвативших деньги и власть. Когда важнейшие слова так испорчены, трудно тянуть мысль и трудно вести разговор.
Пожалуй, самым большим достижением при манипуляции с числами стало разрушение у человека способности «взвешивать» явления. С нами сделали страшное дело — у нас отняли
