Подошедшие к крепости свежие роты усилили атаку. Казалось, пройдёт полчаса-час, и турки будут повержены.
Но Эмин-паша тоже уловил критический момент сражения и решил ослабить удар неприятеля. Он приказал открыть ворота — благо левая колонна, сдвинувшись в сторону, их не штурмовала — и внезапно бросил в контратаку двухтысячный отряд конницы и янычар.
Турки ударили во фланг колонны Корфа. Эскадроны, пытавшиеся отразить атаку, были смяты турецкой конницей. Пока сипахи, скакавшие на флангах, рубились в темноте с гусарами и карабинерами, основной отряд проскочил в тыл русских, смешав расположенные там обозы, разметав лекарские палатки, рубя раненых, разгоняя фурлейтов.
В колонне Корфа этот удар заметили поздно: все были увлечены атакой, а сам полковник, схватив чьё-то ружьё, заправски орудовал штыком.
Турецкий манёвр увидел полковник Фелькерзам. Старый, седой, покалеченный в прежних боях, он вместе с гренадерами карабкался по высоким лестницам. Сброшенный со стены убитый солдат сбил полковника — он пролетел две сажени, упал, но не разбился, поднялся, снова полез вверх. Уже на стене кто-то из унтер-офицеров крикнул ему, что турки ударили в тыл. Фелькерзам, расталкивая гренадер, опустился вниз, взял егерей, сопровождавших колонну, и, подпрыгивая на негнущихся ногах, побежал к туркам.
Атака егерей и огонь обозников задержали дальнейшее продвижение неприятеля.
Панин, которому нарочный доложил о турецкой вылазке, погнал двух офицеров к Эльмпту и Вернесу с приказом усилить левый фланг. Эльмпт послал вперёд два пехотных батальона, а горячий Вернее сам вскочил на коня и вместе с гусарами генерал-майора Зорича поскакал навстречу турецкой коннице.
Генералам здорово помог Вульф: увидев неприятельский прорыв, он не стал посылать гонцов к Панину — развернул батареи, подпустил турок поближе и ударил картечью.
Свинцовый дождь смел огромную толпу наступавших.
Тут же на них налетели эскадроны Вернеса и Зорича.
После короткой схватки турки побежали к крепости, но попали под ружейный огонь батальонов Эльмпта и егерей Фелькерзама.
Весь двухтысячный отряд был уничтожен!.. Лишь немногим туркам удалось спастись, но к осаждённым они уже не вернулись: через распахнутые ворота в Бендеры ворвались русские солдаты.
Над крепостью дрожал красный абажур из огня и дыма Зажжённые в начале штурма дома и постройки никто не тушил — они разгорались всё сильнее и сильнее, озаря небо багровым сиянием.
По огненным задымлённым улицам кучками бежали гренадеры, наугад стреляя по каждому появлявшемуся впереди силуэту, бросая в распахнутые двери гранаты. Янычары отчаянно дрались за каждый дом, а отступая — поджигали, чтобы затруднить движение русских.
Бой шёл уже шестой час, а гонца с победным донесением всё не было. Зато скакали и скакали офицеры с просьбами о сикурсе.
Разъярённый долгим штурмом, Панин исступлённо кричал на офицеров, ругался, но сикурс давал, понимая, что сейчас на карту поставлено всё. На штурм были брошены последние резервные батальоны.
Подлетевший на разгорячённом коне генерал Эльмпт встревоженно воскликнул, что у него нет больше пехоты.
— Вот пехота! — хрипло бросил Панин, указывая рукой на оставшиеся у Вернеса эскадроны. — Спешить карабинеров — и вперёд!..
Вскоре к холму подъехал Вульф, толково доложил об отбитой атаке слева и добавил, что вести огонь более не может, так как штурмующие ведут бой внутри крепости.
— Дозвольте, ваше сиятельство, здесь дождаться виктории?
— Оставайтесь, генерал, — рассеянно кивнул Панин. — Вы своё дело справили отменно...
Небо на востоке побледнело. С Днестра потянул рыхлый туман. Над дальними холмами показался огромный диск малинового солнца.
Зябко передёргивая плечами, Панин продолжал топтать росистую траву, прислушиваясь к трещавшей в крепости перестрелке. Судя по тому, что выстрелы звучали всё реже, было ясно — Бендеры пали.
В восьмом часу утра всё затихло.
К командующему подскакал генерал Мусин-Пушкин, грязный, пропахший дымом, и сорванным голосом доложил:
— Ваше сиятельство... Ко мне явились депутаты от Эмин-паши... для переговоров об условиях сдачи.
