— Я один пойду, — сказал Келеверда. — И ваши письма возьму... А покамест меня не будет — вы в Бендеры наведайтесь, разведайте турок.
Утром Келеверда покинул Оргей, за несколько дней — через Кишинёв — добрался до Каушан, подселился к знакомым, от которых узнал, в каких домах остановились нужные ему крымцы.
Всё произошло так, как предсказывал Веселицкий. Ширинский Джелал-бей — с него Келеверда решил начать вручение писем — поинтересовался, кем он послан.
Келеверда ответил нужными словами.
— Ты сказал, что вас трое. Где ж остальные? — спросил бей, ощупывая агента настороженными глазами.
— Занемогли от стужи, — не моргнув, соврал Келеверда. — Отлёживаются... А письма свои мне отдали.
— Покажи!
Келеверда вынул из кармана два письма, но в руки бею не отдал — показал издали.
— Якши, — дрогнул седой бородой Джелал-бей. — Иди к калге и кадиаскеру... Потом вернёшься и расскажешь мне, как они приняли письма.
— А твоё слово какое будет?
— Не торопись... Вернёшься — узнаешь.
Келеверда ушёл.
У других адресатов повторилось то же самое: спросили, откуда прибыл, кто вручил письма. Но от прямых ответов и калга, и кадиаскер уклонились.
— Скажешь своему начальнику, что калга-султан должен подумать, — изрёк Ислям-Гирей, отдавая письмо.
Келеверда вернулся к Джелал-бею, поведал о состоявшихся встречах.
Тот подумал минуту-другую, потом строго проговорил:
— Если тебе дорога жизнь — забудь о том, что был у меня. А паше своему передай, что ответа не будет.
Возвратившись в Оргей, Келеверда рассказал обо всём агентам и велел собираться в дорогу:
— Мы службу исполнили. А что крымцы не захотели ответить — нашей вины в том нет...
Бастевик с Илиасом покинули Киев 3 января. Через Елизаветинскую провинцию они за две недели добрались до Ясс, а там узнали, что Едисанская орда, поссорившись с буджаками, перешла на другой берег Днестра и расположилась в очаковской степи между Днестром, Бугом и Днепром...
После отхода турок к Дунаю участвовавшие в боях под Хотином и в Молдавии едисанцы, опасаясь мести наступавших российских войск, попросили Девлет-Гирея переправить их имущество, стада и семьи к расположенному в устье Днестра Аккерману. Но там в это время зимовала Буджакская орда, которая решительно воспротивилась такому передвижению, ссылаясь на то, что им и свой скот прокормить трудно. Хан был вынужден отказать едисанцам, а те, ожесточившись, ушли за Днестр.
...Бастевик, как велел Веселицкий, остался в Яссах, а Илиасу пришлось возвращаться за Днестр. Но его искания окончились весьма быстро: за Дубоссарами на него наехали отпущенные из русского плена буджаки, связали и повезли в Каушаны к Каплан-Гирею.
Новый хан появился в Каушанах 2 февраля. Здесь его ждали более трёхсот знатных мурз всех четырёх ногайских орд. Презрительно оглядев склонённые головы ногайцев, хан зло воскликнул:
— Великий султан проклял вас за трусость, показанную в сражениях с гяурами! Но он милостиво даёт вам возможность искупить вину перед Аллахом... Собирайте воинов! И пусть они очистят молдавские земли от солдат Румян-паши.
Неожиданно для хана мурзы воспротивились султанской воле.
— Мы уже в пятый раз меняем свои жилища! — выкрикнул едисанский Ислям-мурза.
— Мы истомлены и не имеем сил противостоять русским! — поддержал его едичкульский Саин-мурза.
Одобряя слова соплеменников, мурзы возбуждённо зашумели.
Взбешённый открытым неповиновением, Каплан-Гирей запальчиво кричал на ногайцев, грозил наказать непокорных.
Но мурзы твёрдо стояли на своём:
— Если турецкие войска не поддержат нас — мы сами на русских не пойдём!..
Брошенные турками, едисанцы в январе отправили султану и новому великому везиру Халил-бею письма, в которых просили защищения от русских армий и предупреждали, что иначе «принуждены будем изыскать более удобный способ к свободному проживанию на своих землях, предавшись России, за что Порта и везир будут отвечать перед Аллахом...». Упрёки Каплан-Гирея свидетельствовали о нежелании Порты внять просьбам ногайцев.
...Строптивость мурз была слишком очевидна и опасна, чтобы хан, стремившийся с первых дней показать себя сильным властелином, оставил её без последствий.
