— Как за это можно поручиться? Ныне нет, а в будущем...
— Требуемая уступка не для войны с Крымом предлагается, — перебил его Веселицкий, — а чтоб сохранить и прочнее утвердить его независимость. Всем ведь известны неоднократные примеры беспредельной наглости и вероломства Порты против своих же единоверных народов!.. Хан должен понимать: если бы её величество восхотела захватить полуостров, то повелела бы не выводить отсель армию. Но моя государыня не желает этого. Не желает!.. И войска наши нужны для вашего благоденствия... Что же касаемо помянутых крепостей, то они избраны только из-за удобного местоположения к отражению и с моря и с суши турецких происков... Ну посудите сами, сможет ли крымское общество защититься собственными силами? Нет, не сможет!.. И история даёт тому многие доказательства. Вспомните хотя бы султана Мехмеда...
Веселицкий довольно грубо намекнул на завоевание Крыма турками. В 1475 году султан Мехмед II на 270 кораблях пересёк Чёрное море, высадил огромное войско и за считанные дни покорил Крым, заставив крымского хана платить дань.
...Абдувелли-ага не стал углубляться в дебри истории, сказал апатично:
— Народ не хочет русских войск. Хан послал меня донести эти слова до вас.
Веселицкий понял, что продолжать далее убеждать агу нет смысла: он лицо подневольное — выполняет указание хана. Но упускать возможность использовать его для достижения цели Пётр Петрович не собирался. Кинув на стол тугой кошелёк, он сказал благожелательно:
— Я надеюсь, что уважаемый ахтаджи-бей перескажет мои резоны его светлости. Без выполнения представленного требования я не могу приступить к трактованию прочих пунктов.
Абдувелли деньги взял.
Через день он пришёл снова и, улыбаясь, сообщил:
— Хан проявляет податливость к требуемой уступке. В ближайшие дни всё будет решено.
— Приятные слова — радостно слышать! — воскликнул Веселицкий и достал из сундука ещё один кошелёк...
Обещанные агой «ближайшие дни» растянулись почти на две недели. Веселицкий воспринял задержку как плохой знак, и не ошибся.
Появившийся 7 ноября Абдувелли, стыдливо отводя глаза, сказал уныло:
— Все духовные чины как защитители шариата и заповедей Корана находят уступку крымских мест противной нашей вере... А поскольку Россия многократно и публично объявляла, что не станет требовать от татарского общества ничего противного вере, то хан и диван на эту уступку согласиться не могут и просят крепости не требовать.
Веселицкий нахмурился. Он предполагал, что Сагиб-Гирей станет под разными предлогами оттягивать окончательный ответ, но совершенно не ожидал столь решительного отказа. Нахлынувшая волной злость затуманила голову, но не лишила разума и рассудительности. Стараясь скрыть раздражение, Пётр Петрович воскликнул назидательно:
— Вы, милостивый государь, пункты веры оставьте! Содержание Корана мне известно не хуже ваших мулл! Избавитель от порабощения, доставивший совершенную вольность обществу и земле и состоящий их защитником, признается по Корану благодетелем.
Абдувелли растерянно заёрзал на стуле, по губам скользнула вымученная улыбка — он не ожидал, что русский поверенный знает Коран.
— Тем не менее отдать города мы не можем, — заученно повторил он, достал письмо и протянул Веселицкому.
— Что это? — спросил тот, оставаясь недвижим.
— Просьба к русской королеве о нетребовании крепостей.
— Зачем она мне?
— Прошу прочитать, насколько правильно составлена.
Толмач Донцов шагнул к are, намереваясь взять письмо, но замер под гневным взглядом канцелярии советника.
— По дружбе советую: не защищайтесь пунктом веры, — жёстко сказал Веселицкий. — Творец дал разум, чтоб отличать добро от зла. Её величество не жалела своих солдат, стремясь подарить вам вольность. За это благодарить надо! А вы непристойное письмо посылать собираетесь.
— Таково желание народа.
— Это неразумное желание! И благородное собрание почтенных мужей должно наставить народ на путь праведный — исполнение воли моей государыни и вашей благодетельницы!
Веселицкий хмуро глянул на агу и, понизив голос, угрожающе предупредил:
