Весь следующий день солдаты и матросы, пригнавшие к берегу корабельные лодки, возводили пятидесятисаженный наплавной мост, по которому на рассвете 14 июня авангард майора Бурнашева перешёл на косу и поскакал вперёд.
Вслед за авангардом на косу стали переправляться пехотные роты и гусарские эскадроны. Особенно долго пришлось повозиться с пушками, скользившими по мокрым качающимся настилам. Последними прошли казаки, пикинёры и обоз.
Майор Бурнашев, расчищая путь отряду, дважды отбил наскоки татарской конницы и 16 июня, после полудня, подошёл к Арабату.
Турки встретили казаков пушечными выстрелами, которые, однако, вреда не причинили, но позволили определить безопасную дистанцию. Бурнашев стал на берегу моря, в десяти саженях от воды, чтобы сузить фронт атаки, если неприятель попытается напасть. И угадал! Татары ринулись было на авангард, но, потеряв под плотным ружейным огнём до пяти человек, вернулись в крепость.
Ночью похолодало. С моря задул упругий порывистый ветер, погнал на берег высокую волну. Мутное серое небо прыснуло нудным моросящим дождём.
Казаки мокли весь день, ожидая подхода главных сил. Лишь к вечеру донёсся слабый стук полковых барабанов, и вскоре все увидели подходившие батальоны полковника Шумахера, эскадроны подполковника Прерадовича. Непогода помогла Щербатову: избавившись от изнуряющей жары, генерал совершил длиннейший — в сорок четыре версты — марш и соединился с авангардом.
Построенная в XIII веке на возвышенном берегу Азовского моря крепость Арабат представляла собой вытянутый четырёхугольный полигон, углы и куртины которого были усилены бастионами и реданом, а стены опоясывали широкий ров, выложенный известковыми плитами. От крепости к морю тянулась тридцатисаженная стена, а остальные двадцать прибрежных сажен, где проходила дорога, были забаррикадированы мешками с песком. Справа высился построенный на скорую руку земляной ретраншемент с палисадом, дальше фланг прикрывало обширное грязевое болото.
У Щербатова выбор был невелик: или дать отдохнуть измученному войску и брать крепость на следующий день, или сразу провести ночной штурм. После недолгих раздумий он решил ударить этой же ночью, ибо опасался, что турки начали рыть канал, чтобы пустить воды Азова в ров. (А для отвода глаз велел ставить палатки, показывая гарнизону, что отряд намерен отдыхать).
Турецкие янычары, высыпавшие на крепостные стены, долго наблюдали, как русские разбивают лагерь, а затем спустились в казармы, уверовав, видимо, в неготовность неприятеля штурмовать крепость.
В десятом часу вечера Щербатов созвал офицеров и объявил ордер-де-батали.
Объединённому батальону егерей и гренадер майора Раевского предписывалось овладеть баррикадой. Полк Шумахера наносил удар справа: 1-й батальон подполковника Траубе должен был взять ретраншемент и западный бастион, 2-й батальон, ведомый самим Шумахером, минуя очищенный от турок ретраншемент и обойдя болото, атакует с тыла крепостные ворота. Артиллерия делилась на две батареи: четыре пушки устанавливались напротив баррикады и поддерживали Раевского, десять единорогов справа — полк Шумахера. Кавалерию подполковника Прерадовича генерал оставил в резерве вместе с казаками Бурнашева.
— Как в резерве? — взвился Прерадович, топорща смоляные усы. — Ваше сиятельство! Гусар в резерве?!
— Не горячитесь, подполковник! — одёрнул его Щербатов. — И вы саблями помашете!
Прерадович замолчал, всем видом показывая, что недоволен приказом генерала.
— Я не ведаю, сколь силён неприятель, засевший в крепости, — продолжал говорить Щербатов, окидывая взглядом офицеров. — Но иного выхода, кроме взятия её, у нас нет!.. Поэтому, господа, как бы тяжело ни пришлось — приказа на ретираду я не дам!..
(Гарнизон Арабата насчитывал полтысячи человек. Столько же турок, прибывших на днях из Кафы, защищали ретраншемент и баррикаду. Кроме того, за крепостью стоял отряд татарской конницы в семьсот сабель. Гарнизон ждал подкрепления, обещанного сераскиром Абазы-пашой, командовавшим всеми турецкими войсками в Крыму, и надеялся на сильную артиллерию в пятьдесят пушек).
