— Именно ваша помощь нужна.
Теперь доктор Безродный был твёрдо уверен, что опасность миновала, что скоро он покинет этот всё-таки неприятный дом.
— Нам известно, что в городе орудует шайка разбойников, — продолжал Дикман. — Мы их, конечно, вполне успешно ловим и обезвреживаем, однако для установления полного спокойствия и безопасности населения нам нужна помощь самого населения. Мы пользуемся поддержкой большинства жителей. Я хотел бы, господин доктор, предложить вам быть моим личным осведомителем. Если вы что-либо узнаете о партизанах или о лицах с ними связанных, прошу вас немедленно доложить мне.
Безродный оторопело посмотрел на коменданта.
— Услуга за услугу — я вам оставляю самое дорогое — жизнь, а вы мне будете сообщать сведения о партизанах.
— Но, господин комендант, я ничего, не знаю, — умоляюще пробормотал доктор.
— А вы постарайтесь узнать. У вас большой круг знакомств. — Комендант откинулся на спинку кресла и как бы между прочим спросил: — Или вы желаете, чтобы я применил к вам высшую меру…
— Нет, я…
— Согласны? — в упор спросил полковник.
— Я… Я… Согласен…
— Отлично. Жду ваших сведений, господин доктор. — Идите.
Безродный рванулся к двери, но его остановил грозный окрик полковника.
— Стойте! Вы забыли подписать одну бумажку. Вот она, подпишите. Живо! — Теперь Дикман не просил, не пояснял, а приказывал.
Не читая, Безродный подписал какую-то бумагу.
— Только не вздумайте шутить со мною, доктор, — предупредил на прощание комендант.
Как ошпаренный. Безродный выскочил от коменданта и быстро зашагал по улице, жадно глотая сырой, холодный воздух. Всё-таки удачно он выкрутился из такого, казалось бы, безвыходного положения. Уцелел! Значит, родился под счастливой звездой. Вот только партизаны… Даже слепому видно — они есть, они действуют, они сожгли мельницу в Райгородке, они уничтожили склад горючего. Но как он, Безродный, сможет найти их? А может быть, не искать? И если комендант спросит, он ответит: пока не смог, пока ничего не узнал… А там видно будет… Может быть, самого коменданта ухлопают партизаны или немецкое начальство переведёт его в другой город и он, Безродный, освободится от этого неприятного обязательства. Да мало ли ещё есть спасительных комбинаций.
Дней через пять полковник Дикман снова пригласил к себе доктора Безродного.
— Как ваши успехи, господин доктор? — поинтересовался он.
— Извините, господин комендант, — лепетал доктор, — мои старания…
— Я не вижу ваших стараний! — грубо оборвал его комендант. — Вы мало цените мою доброту к вам, а главное— забываете о своей голове, я не намерен долго ждать!
Город был окутан густым липким туманом. Колкая изморозь заставляла Безродного поёживаться и втягивать голову в мокрый воротник. На душе у доктора, как и на улице, было мрачно-премрачно, потому что он понимал: теперь ему не удастся увильнуть от коменданта. Вот если бы припомнить, где, в каком лесу живёт тот старый лесник, безусловно связанный с партизанами, он сразу побежал бы к коменданту… Но он, Безродный, потом слишком долго блуждал по лесам и забыл, где стоит хата лесника. Вот если бы к нему пришёл на приём партизан… Если бы, если бы… А коменданту не нужны эти «если бы».
В больнице Безродный был хмур и рассеян. Он присматривался к приходившим на приём пациентам, но ни в одном из них не видел партизана.
После амбулаторного приёма, оставшись наедине с Николаевым, он пожаловался:
— Эх, Николай Николаевич, душа горит у меня.
— Так ведь время сейчас такое — кругом огонь.
— Время, время! — с какой-то злостью выкрикнул Безродный. — У тебя там не найдётся?
Николаев понял, о чём спрашивает врач, и ему впервые захотелось по-дружески сказать: «Не пейте, Матвей Тихонович, не надо. Чтобы погасить огонь души, есть другие, более действенные средства». Майя уже давно поведала Николаеву о желании доктора Безродного сперва открыть частный приём, а потом и свою частную больничку и просила быть с ним осторожным. Сейчас фельдшер был слишком занят: в больницу вот-вот должен прийти один человек, а доктор Безродный не удалится отсюда, пока его не угостят.
— Для вас, Матвей Тихонович, всегда найдётся, — . сказал Николаев, отпирая тумбочку.
