Ни Ал, ни Франк не помнили, как оделись и добрались до камеры. Все разворачивалось с быстротой, приводящей в замешательство. Чьи-то руки встряхивали их, ноги били, в уши орали посторонние голоса, по лицам струилась кровь…
Наконец они очутились в камере, распростертые на нарах, и смогли забыться в болезненном покое.
— И хитер же ты, — прохрипел Ал.
— Не придуривайся, ты сам начал…
Ал замолк, подтверждая своим молчанием неоспоримость этого утверждения.
Франк вновь заговорил:
— Слушай, мужик, я тебе твои намеки обратно в пасть загоню, понял?
— Только правда может так обидеть, — вздохнул Ал.
Франк даже подпрыгнул.
— Ну-ка повтори!
— А ладно, заткнись… В конце концов, мне наплевать, стукач ты или нет. Все, что я могу тебе сказать: не теряй время…
Тем не менее выглядел Ал усталым и абсолютно разочарованным.
— Знаешь, ты тоже теряешь время… Я прекрасно понял твою игру… Отольются еще тебе мои слезы!
Они замолчали. Остальные заключенные только возвращались. Они вытягивали шеи, стараясь разглядеть возмутителей спокойствия. Появление новеньких разнообразило их жалкое существование. Они их забавляли.
Когда каждый вернулся на свое место, Дерьмо вошел в камеру вслед за немым. Закрыл за собой дверь и сделал знак одному из надзирателей — не уходить далеко. На его опухшей физиономии светилось довольное выражение.
— Похоже, вы предрасположены к дракам? — спросил он своим тоненьким голосом.
Теперь он жевал розу. Цветок полностью скрывал его рот, и голос, казалось, исходил из розовых лепестков.
Те, к кому он обращался, промолчали.
— Стоять, когда к вам обращаются! — заорал Дерьмо. — Я вас научу уважать старших!
Ал и Франк встали.
— Руки по швам! Голову держать прямо, подбородок приподнят… Вы слышите или нет?
Заключенные выполнили все команды, но с таким нежеланием, что само их подчинение выглядело вызывающе.
Надзиратель вытащил кожаную дубинку и постучал ею по ладони. Ему нравился этот звук. А еще больше нравилось, когда заключенные слышали этот звук.
С необыкновенной ловкостью он вскинул гибкую палку и одним движением обрушил удар на лица заключенных.
Они вскрикнули.
— Давно бы так, — сказал толстяк, вытирая запотевший лоб. — Пойте, веселей будет… Я же вас предупреждал, что у нас не любят драк. В следующий раз я вас так отделаю! На полу валяться будете. Да еще восемь суток карцера вклею. У нас здесь есть все необходимое! Эта тюрьма последняя, где в карцерах сохранились крысы! Слово честного человека. Вам все понятно? Крысы величиной с мою ляжку.
Заключенные согласно кивнули.
— Имеющий уши да услышит, — бросил напоследок Дерьмо, располагающий обширной коллекцией заученных выражений.
Франк повернулся к Алу.
Удар дубинкой здорово изуродовал его лицо. Оно было пересечено синеватой полосой, которая на глазах покрывалась выступающей кровью.
Франк отвернулся и сел у изножья своих нар. Немой вытащил из-под подушки кусок грязной тряпки и сунул его под кран. Когда тряпка хорошенько намокла, он протянул ее Алу.
Ал взял ее, благодарно кивнув, и промокнул лицо. Тряпка тут же покраснела.
— Для человека, убившего свою жену, он предупредителен… — заметил Франк.
— Это не мешает чувствам, — сказал Ал. — Может, она достала его. Женщины способны на это. Как только сходил с ней в мэрию, у нее обнаруживается свинский характер. Так всегда.
— Ты женат?
— За кого ты меня принимаешь?
Ал сполоснул тряпку и вернул ее немому.
— Спасибо, — сказал он, тщательно выговаривая слово, чтобы его поняли.
Тот грустно улыбнулся и спрятал ее под подушку.
— Ему еще повезло, — заметил Франк.
— Повезло?
— Конечно… Повезло, что он во Франции… Эта одна из немногих стран, где можно шлепнуть свою благоверную, не рискуя головой…
— Да, хорошая страна. Тюрьмы удобные. Только скученность все-таки мешает.
Он застонал, свежая вода на мгновение приглушала боль, но теперь она с новой силой клещами вцепилась в него.
— Этот тип, — проворчал он, — настоящий садист.
— Чего ты хочешь, — вздохнул Франк, — они все такими становятся… Всю свою жизнь добровольно провести в тюрьме, для этого характер особый нужен… Тебе уже приходилось бывать в подобных учреждениях?
