В одном углу костела солдаты заспорили с офицерами (на первых порах вместе с пленными рядовыми гнали и офицеров). Стали друг-друга обвинять в бездействии, в результате чего явилось наше пленение. Офицеры грозили карами, но им в ответ послышался общий хохот, и они должны были замолкнуть.
Бесконечно долго тянулась ночь. От усталости ныли кости, слипались веки, но вздремнуть можно было только дрисленившись друг к другу. Страстно хотелось утреннего света, свежего воздуха, вольности движений, но до утра ?было еще далеко, далеко. Часы на башне пробили только одиннадцать, двенадцать.,;
Но самое страшное началось потом. Так как двери были заперты на ключ и на двор никого не пускали, то само собой понятно, что в костеле начали и испражняться. Ненормальная жизнь и питание на фронте отразились на состоянии здоровья и у многих началось расстройство желудка-Пошел смрад. Это вызывало протесты и ругань здоровых… Чем меньше оставалось до рассвета, тем невыносимее делался воздух.
Слегка дрожа, горели восковые свечи. Невольно представлялась торжественность, с какой ксендзы в этом же костеле совершали богослужения. Хотелось бы здесь иметь ?одного из них, чтобы он в эту ночь в этом аде кромешной рассказал сказку о жизненной правде божественного умения, на котором зиждется господство буржуазии. Не могло быть сомнений, что здесь, в костеле, в эту ночь его послали бы ко всем чертям даже и те фанатики-верующие, которые еще недавно так ревностно защищали неприкосновенность престола.
С какой величайшей радостью мы приветствовали первые проблески позднего осеннего рассвета в полутемных овальных окнах костела. Утренний рассвет как бы даровал вам жизнь, возвращал прежние силы.
Было уже совсем светло, когда открылись двери костела, и нас стали выпускать на улицу. Хотелось падать на землю, целовать ее,—так бесконечно близка была она и свежий воздух, ее окружающий.
Нас выстроили по четыре человека в ряд и, окруженные густой стеной конвойных, мы пошли по улицам сонного польского городка вперед к неведомым испытаниям. Но о будущем никто и не думал. Все были счастливы, что могут свободно двигаться и впитывать в себя свежий воздух.
ПО ПОЛЯМ И ДОЛАМ РАЗРУШЕННОЙ ПОЛЬШИ.
Утренний ветерок приятно щекотал уставшее лицо. Было прохладно, в особенности нам, которые шли без шинелей.
Землю покрывала тонкая белая пелена снега. Небо было-ясное. День обещал быть хорошим, восток горел лунами утреннего солнца. Где-то бухала тяжелая артиллерия. Все казалось каким-то далеким. Скитания последней донн, бессмысленная атака, ночь в костеле заглушили всякий интерес к окружающему.
Лучи утреннего солнца уже падали на шоссе, когда мы очутились за городом. Пришли как-то в себя. Захотелось опять есть.
С утра шли ускоренным шагом. По обеим сторонам дороги довольно часто попадались полуразрушенные и сожженные хаты. Редко можно было видеть в деревнях людей, разве стариков и старух, которые в большинстве случаев, исчезали при нашем приближении.
Пытались заводить разговоры с конвойными. Из нас почти никто не владел, как следует, немецким языком. Обгонялись, как могли. Но конвойные отвечали нехотя. На вопрос, когда нас будут кормить, отвечали, что в Германии мы заживем хорошо.
Стали .уставать. На лужайке, посреди которой был пруд, нам разрешили присесть. Все, как один, сейчас же бросились к пруду пить.
Один из наших товарищей, агроном по нрофессии, все советовал нам нить воду, так как вода, говорит, является хорошим дезинфицирующим средством. И действительно, воду, мы пили усиленно во время всей дороги. Конечно, не потому, что вода является дезинфицирующим средством, а просто потому, что от питья меньше мучил голод.
После привала пошли дальше. К обеду нас поразило-несколько странное обстоятельство. Оказалось, что мы находились в каком-то кольце: кругом нас шла артиллерийская канонада; было видно, как на окружающих холмах разрываются снаряды; по временам можно было слышать даже пулеметную трескотню. Конвоиры были в возбужденном состоянии. Было ясно, что мы находимся в кольце.
Уже не пошли по шоссе, а свернули в сторону и стали пробираться нроселочными дорогами. Казалось, дело было неладное. Нас могли еще и отбить.
