За две недели Пышо резко переменился: постарел, походка стала неуверенной, взгляд озлобленным, руки беспомощно повисли. Он все чаще оставался один в парке. Сандо нашел себе работу в обувной мастерской, Наско один ходил в столовую. С Петром трудно было разговаривать — он стал каким-то взвинченным и раздражительным. Целыми днями Пышо просиживал на скамейке под палящим солнцем, прожигавшим на плечах куртку из толстой домотканой шерсти, и без конца обдумывал свое отчаянное положение. Когда же, наконец, его позовут и скажут: отправляйся туда-то и туда-то, земля плачет по крепким рукам. Странные люди эти аргентинцы — позвали его из такой дали, из-за океана, а сами и словом не обмолвятся про обещанную землю…
Однажды, когда Пышо сидел, положив голову на железную спинку скамейки, погруженный, как всегда, в грустные размышления, рядом послышались чьи-то шаги. К нему приближался высокого роста худой человек. На его губах играла хитрая улыбочка, глазки беспокойно шарили вокруг. Видно, навеселе, подумал Пышо. Незнакомец подошел, опустился рядом на скамейку.
— Ты тоже, видать, из Болгарии, — заговорил он. — По одежде узнал. Здесь наших сразу отличишь… Меня Марином зовут.
Они разговорились, Пышо поведал новому знакомому все, что было на душе.
— Эх, горе-горькое! — Марин вздохнул. — Много еще хлебать его придется…
— Почему? — Пышо посмотрел на него недоверчиво.
Марин махнул рукой.
— Обманывают нас, браток. Я тоже, как и ты, за землей приехал. А как отсчитал месяц в этой гостинице, понял — одурачивают нас. Под трамвай чуть не бросился, топиться хотел. Кончился месяц, сунули мне билет на поезд и вытолкали за дверь, как собаку. У меня в глазах почернело, не стерпел я и вкатил чиновнику такую пощечину, что тот шлепнулся на пол. Всю злость на нем сорвал. А потом…
— Что потом?
— Посадили в участок, потом в тюрьму упекли. Хуже здешней полиции, брат, не бывает. Мы, болгары, люди простые, но так с последней скотиной не поступаем. Выпустили меня, когда надоело со мной возиться. И опять билет дали. Делать нечего, поехал в Розарио. Голодал, на свалках рылся, объедки собирал, наконец, нашел работу на бойне. А через два месяца снова на улице оказался. Так и пошло — не успею найти работу и деньжонок подсобрать, чтобы домой отослать, как на улицу вышвыривают.
Пышо нахмурился. "Что там плетет этот человек, — подумал он, чувствуя, как горячая волна бросилась в голову. — Сбился с дороги и получил по заслугам. Видать, и выпить не прочь, Где уж тут денег накопить… Такому землю не дадут".
— Здесь ученые люди живут, Марин, смотри, какой город построили, — сказал он. — Знают они, что руки у нас к одному лежат — за сохой в поле ходить. А земли у них тут много, и обрабатывать ее некому. Для чего бы нас еще звали и кормили целый месяц даром? Нет, друг, здесь на работке попотеть надо, а не ворон считать!
Марин горько усмехнулся.
— Земля, — процедил он сквозь зубы. — А ну ее… Плюнь на это дело. Лучше поищи какую-нибудь работенку в городе, а то плохо придется. — И Марин понуро поплелся к гостинице.
Пышо вздохнул, с усилием встал. Несколько минут стоял неподвижно, потом поднял голову и помутневшими глазами посмотрел вокруг.
Неожиданно какой-то шум привлек его внимание. У прачечной, расположенной в одноэтажной пристройке напротив входа в гостиницу, толпилась детвора. Пышо увидел в центре этой шумной, галдящей ватаги обоих сыновей. "Мать стирает, вот они и крутятся у прачечной", — подумал он. Немного погодя он заметил, что Ванчо и Коля, раскрасневшиеся, возбужденные, работали кулаками, пытаясь вырваться из кольца плотно обступивших их смеющихся ребят.
Пышо уже хотел было прийти на помощь, но мальчики, отбиваясь изо всех сид, сами высвободились и убежали. Он снова сел на скамейку, решив посмотреть, что будет дальше. Сначала ребятишки преследовали драчунов, но те вдруг остановились и угрожающе замахали руками. Преследователи бросились врассыпную. Пышо счастливо улыбнулся.
"Львята… Моя порода. Скоро подрастут, втроем за дело возьмемся…"
Он снова удобно устроился на скамье и закрыл глаза. Но вспомнив разговор с Марином, тяжело вздохнул, вскочил и быстро зашагал к гостинице.
