На скамейке под большим, широко раскинувшим свои ветви вязом сидел Фред Дельрей. Он взглянул на табличку, прикрепленную к дереву. На ней значилось, что здесь в 1966 году основатель движения «Харе Кришна» впервые пропел эту мантру за пределами Индии.
Упомянутого факта Дельрей не знал. Он всегда предпочитал светскую философию богословию, однако изучил все основные религии, и ему было хорошо известно, что члены секты «Харе Кришна» старались следовать четырем основным правилам дхармы — праведного пути: милосердию, самоконтролю, честности и чистоте тела и духа.
Он размышлял над перечисленными добродетелями и над тем, где следуют им больше: в Нью-Йорке или в Южной Азии, — когда вдруг у него за спиной послышались шаги.
Его рука не успела проделать и половину знакомого пути по направлению к оружию, когда раздался голос:
— Фред.
Дельрея не на шутку расстроило, что кто-то мог застать его врасплох. Уильям Брент в данной ситуации ему ничем не угрожал, но во многих других мог представлять реальную опасность.
Еще один признак того, что он утрачивает профессионализм.
Кивком головы он предложил Бренту сесть. В черном костюме, давно пережившем свои лучшие дни, Уильям представлял собой человеческий тип, трудно поддающийся описанию. Двойной, начинающий отвисать подбородок, пронзительные глаза под зачесанными назад волосами, покрытыми лаком сильной фиксации. Очки в металлической оправе, которые были не в моде уже тогда, когда Дельрей впервые с ним столкнулся. Однако им нельзя было отказать в практичности, что было весьма типично для Уильяма Брента.
Секретный агент скрестил ноги и уставился на дерево. На Бренте были носки с ромбовидным рисунком и поношенные кожаные туфли.
— Как поживаешь, Фред?
— Нормально. Весь в делах.
— У тебя так всегда.
Дельрей не стал спрашивать Брента о том, чем тот сейчас занимается, какое имя носит в данный момент, о планах. Все подобные вопросы были бы пустой тратой времени и сил.
— Джип. Странное создание, верно?
— Верно, — согласился Дельрей.
— Сколько времени он, по-твоему, еще протянет?
После паузы Дельрей дал вполне искренний ответ:
— Три года.
— Здесь. Но, быть может, в Атланте ему удастся протянуть и подольше. Если, конечно, не возьмется за старое.
Дельрея обнадежил объем познаний собеседника. Даже агенту ФБР было неизвестно, куда конкретно направляется Джип.
— Итак, Фред, должен тебя проинформировать, что теперь у меня есть работа. Вполне законная. И я жду объяснений сегодняшнего твоего приглашения.
— Ты умеешь слушать.
— Слушать?
— Почему мне нравилось работать с тобой? Потому что ты всегда внимательно слушал. И очень многое слышал. И у меня есть ощущение, что ты не утратил своей способности и сейчас.
— Ты имеешь в виду взрыв на автобусной остановке?
— Угу.
— Какие-то неполадки с электричеством. — Брент улыбнулся. — По крайней мере так говорили в новостях. Меня всегда удивляло то безграничное доверие, которое мы питаем к СМИ. Но почему я должен им верить? Они готовы с утра до вечера грузить нам мозги всякой дребеденью по поводу очередных дебошей бездарных актеришек и двадцатидевятилетних поп-звезд с громадными сиськами и пристрастием к кокаину. С какой стати я должен тратить на это драгоценные секунды своего сознания?.. Итак, автобусная остановка, Фред. Там случилось что-то еще.
— Да, там случилось что-то еще. — В общении с Джипом Дельрей принимал на себя одну роль: мелодраматическую, в стиле современного телевидения, — но здесь, с Уильямом Брентом, он был актером театра Станиславского, тонко продумывающим каждую свою реплику, каждый взгляд. Текст писался давно, но исполнение шло из души. — И мне нужно знать что.
— Мне нравилось работать с тобой, Фред. Ты был… сложным партнером, но всегда честным.
«Значит, я прошел четверть пути к дхармическому просветлению», — подумал Дельрей, а вслух произнес:
— Мы продолжим наше сотрудничество?
— Я на пенсии. Работа шпика вредно влияет на здоровье.
— О, сколько бывает случаев, когда пенсионерам приходится снова вернуться на работу. Экономика у нас никуда не годная. И соцобеспечение — штука ох какая ненадежная. Итак, мы продолжим наше сотрудничество? — повторил Дельрей.
