— Тема, о которой мы сегодня будем говорить, довольно тяжелая. Может быть, начнем подступаться к ней с практического, жизненного момента?
— Да, давайте попробуем.
— Как вести себя с теми, кто исповедует Христа, но принадлежит другой конфессии? Могу ли я сними вместе молиться? Могу ли, будучи православной и путешествуя по Европе, зайти на службу в католический храм?
— Да, такие затруднения очень часто возникают. Например, у человека соседи протестанты или католики (человек, пока не столкнется с людьми, принадлежащими другим традициям и исповедующими Христа иначе, чем он, как правило, думает, что он один на свете). Православные и католики живут по разным литургическим календарям, и заметнее всего это расхождение, конечно, на Пасху. Бывает, у православных еще идет Великий пост, а у католиков уже Пасха настала. Вот эти соседи встречают нашего человека и говорят ему: «Христос воскрес!», а наш… теряется и не знает: как им ответить? Неужели: «У нас — еще нет»?! Или вернее будет просто молча пройти мимо (так часто и поступают)? Как быть?
На самом деле на такие простые вещи надо реагировать просто. Если человек, живущий в другой христианской традиции, по другому календарю празднующий Пасху, или хотя бы даже некрещеный человек, приветствует тебя пасхальным приветствием, то, очевидно, надо отвечать ему: «Христос воистину воскрес!» Ничто не мешает этого сделать. О том, что Христос воскрес, можно говорить каждый день — это константа, постоянно присутствующая правда. Весть о воскресении Христа — это то самое главное, что есть в христианстве.
Твой ответ на приветствие католика или протестанта вовсе не означает, что разделение отсутствует или преодолено и завтра ты запросто пойдешь к нему в общину, а он придет молиться в твой храм. Совсем нет.
Просто, когда речь идет о самом главном, нужно преодолевать свою конфессиональную закрытость.
— Но подчас бывает непросто понять, где главное, а где второстепенное? Где допустимо «преодолевать закрытость», а где уже нет.
— По сути, нашей задачей является отделить плевелы от пшеницы. Понять для себя, где в поведении человека иного исповедания присутствует собственно христианское зерно, общее для меня и для него, а где уже проявляются его или мои конфессиональные особенности. И, поняв это, вести себя соответственным образом. Ведь мы сталкиваемся именно на конфессиональных вещах: у нас так хоронят, а у них по-другому, мы так служим вечерню, а они — иначе, мы постимся, а они едят все без ограничений.
Полемика, как правило, и бывает спором о частностях — например, католики с православными, вполне в старообрядческом духе, могут спорить о том, пресный или квасный хлеб годен для Святых Даров, справа налево или слева направо налагать на себя крестное знамение… Но надо стараться смотреть на то, что является сущностным, а не возводить мелочь в догмат.
Мы не можем осуждать протестанта, который усиленно читает Новый Завет и во имя воскресшего Христа пытается выстроить свою жизнь, чтобы своими делами соответствовать прочитанному слову. Мы должны со смирением признать, что это — хорошо и что, кроме того, нам этого часто не хватает: далеко не все православные любят читать Евангелие, изучать его, в него вдумываться. Отказывать протестанту в наличии веры и любви ко Христу лишь на том основании, что он не молится с нами рядом, мы не должны. Если же он по недоумию или по злой науке своих духовных учителей подвергает осмеянию то, что для нас свято, — Пресвятую Богородицу, или почитание святых икон, или молитву за усопших, — тут уже надо спорить и защищать святыню. Не умеешь спорить и защищать — проходи мимо. Мы в данном случае стоим на разных берегах.
Не стоит считать, что у инославного все неверно и плохо, так не бывает. Но и принятия не все достойно. Это тяжелый труд — научиться принимать правильное и отвергать неправильное. Бытовая задача православных христиан, живущих в окружении инославных, иноверных и совсем неверных, в этом, собственно, и состоит: понять, что соответствует глубине христианского исповедания, а что — наслоено. И это посильный труд.
