«Возвращение в Рай» и другие рассказы

— Мама, а знаешь, Кельнский собор начали строить в XIII веке и до сих пор не до конца закончили.

— Угу, — мама глядит в кухонную раковину, куда из крана льется вода. Она моет посуду и вполуха слушает сына, вертящегося возле нее.

— Мама, а собор Нотр-Дам-де-Пари строили почти 200 лет, и он называется «сердцем Парижа». Там Квазимодо на колокольне жил, помнишь?

— Угу, — тарелки гремят, вода льется, и мать не оборачивается. — Откуда ты всего этого набрался?

— Я смотрел фильм по «Дискавери» и записывал все в тетрадку. А знаешь, какие еще соборы готические есть?

— Какие?

— Амьенский, Ахенский, Бернский. Их все столетиями строили. Представляешь, люди умирали и рождались, поколения менялись, а собор все строили и строили?

— Представляю.

— А еще во Франции были такие места, где больших камней не было. Туда в монастыри ходили люди и тоже долгие годы носили с собой камни. Им так монахи повелели. Или попросили. А когда камней стало много, из них соборы стали строить. Они и до сих пор стоят. Классно, правда?

Мать закрутила кран, повернулась к сыну и, вытирая полотенцем руки, спросила:

— И к чему ты мне все это рассказываешь?

— К тому, что я в лагерь еду от храма, а лагерь стоит там, где храм строят. А там кирпичей мало и люди бедные. Им нужно по кирпичу привезти.

— Как это «по кирпичу»?

— Просто. Каждый берет кирпич и везет. Это недорого и не тяжело. Кто-то два или три привезет, и они за лето храм закончат.

— Так тебе что, кирпич нужен?

— Ну да.

— Это — к папе. Не женское дело — кирпичи носить. К папе.

Мальчика, пристававшего к маме, звали Елисей. Не шибко привычное по нашим временам имя, но красивое и, главное, церковное. Папа очень хотел назвать сына как-то так: Рафаил, или Захария, или Софроний. Папа был интеллигентнейшая и глубоко верующая душа не вполне от мира сего, и мама смирялась с его особенностями, здраво рассуждая, что иные жены смиряются с вещами похуже. Рафаила и Захарию она отмела, а на Елисея согласилась, о чем сама никогда потом не жалела. Через день после описанного диалога Елисею предстояло путешествие в церковный летний лагерь, куда организаторы, в плане помощи местному приходу, просили привезти по кирпичу. Дело хорошее, не тяжелое и на века зримо остающееся вкладом в молитву Церкви. Вопрос оставался за малым: предстояло найти кирпич.

Илья Ильич (звали папу так же, как Обломова, но характеры его и литературного героя не совпадали) был человеком добрейшим и культурнейшим. Он был несколько наивен, но зато весьма активен и последователен. Совесть Ильи Ильича требовала от него великой щепетильности. То, что другие берут без спроса, а потом спят спокойно, он непременно покупал или просил в подарок, обещая достойную замену. А иначе, простите, был не обучен.

Кирпичи у нас продаются оптом на складах стройматериалов, а в розницу — на стройках. Но и там розница — это не один кирпич, а тачка, кузов «Жигуля» или нечто от таковых. Илья Ильич нашел стройку и стал высматривать, кто мог бы ему кирпич продать. Двое людей, похожих на тех, что действительно могут продать кирпич в темном переулке, стояли у плиты подъемного крана и курили.

— Простите, вы не могли бы мне продать кирпич?

— ???

— Я спрашиваю: кирпич не могли бы мне продать?

— А сколько тебе?

— Один.

— ???

— Понимаете…

Тут Илья Ильич начал сбивчиво объяснять что-то о лепте на храм, о Елисее, едущем в лагерь, о Кельнском соборе и поймал себя на мысли, что в глазах этих добрых людей он выглядит не очень адекватно. Они и сами поняли, что имеют дело с кем-то непривычным, но безобидным.

— Бери кирпич и иди, — буркнул один, отщелкивая пальцами окурок.

— А сколько он стоит, и кому заплатить?

— Ты че — в натуре идиот или прикидываешься?

Так кирпич был приобретен. Оставалось теперь только узнать его цену и отдать ее кому-то в виде милостыни, раз добрые рабочие согласились благотворить бесплатно. Ну, а пока…

— Иля! (Так мама ласково называла папу.) Откуда в ванне столько грязи?

— Я мыл кирпич. Не повезет же мальчик на стройку храма грязный кирпич.

— Иля, ты неисправим. Это же просто кирпич! Ты в своем уме?