Когда я пишу эти строки, Тони Висконти и Майку Гарсону уже за семьдесят, а Вуди Вудманси и Эрлу Слику – под семьдесят. Я был на многих трибьют-концертах, от любительских до элитарных, и везде меня в основном окружали люди постарше. В моем сознании Боуи все еще обращается к тринадцатилетнему подростку, который впервые открыл для себя песню «Ricochet» на кассете Let’s Dance, но сейчас, слушая его музыку в концертном исполнении, я чувствую себя неуютно, осознавая, что все музыканты его группы уже достигли пенсионного возраста, а основная аудитория наиболее преданных поклонников всего лет на десять их моложе. Впрочем, чисто арифметически это неудивительно. Боуи родился в 1947 году. Сегодняшние восемнадцатилетние появились на свет в самом начале 2000-х. Для них слушать Боуи – все равно что для меня (я родился в 1970 году) подростком увлекаться музыкой Фрэнка Синатры, Билли Холидей или Эдит Пиаф (все они родились в 1915-м); не то чтобы немыслимо, но весьма странно. Боуи на два поколения старше нынешних тинейджеров. Переживет ли его наследие поколение, полюбившее его в юности, в 1970-х и 1980-х годах? Сейчас Боуи остается живым благодаря людям, выросшим вместе с ним, как я. Но что будет с ним в 2050-м?
* * *
Боуи впервые появился на занятиях в техническом колледже Бромли в сентябре 1958 года, приехав туда на автобусе № 410 вместе с Джорджем Андервудом. Я приехал туда на убере с железнодорожной станции Южный Бромли в июне 2018-го. В фойе Bromley Tech (сейчас этот колледж называется Ravens Wood School, но здание почти не изменилось) я ждал представителя колледжа под лестницей, где Боуи когда-то репетировал с Питером Фрэмптоном. Андервуд вспоминает, что тоже иногда к ним присоединялся: «Я играл на гитаре, а Дэвид пел – обычно песни Бадди Холли или Everly Brothers. У него было прекрасное чувство гармонии».
Заведующая кафедрой музыки Элизабет Поттер-Хикс провела меня вверх по этой лестнице, мимо стенной росписи с изображением Боуи, в аудиторию, в центре которой стояла ударная установка, а у стен – множество других инструментов. Она представила меня группе учащихся шестого класса музыкального отделения. Это их аудитория, их территория, и они чувствовали себя расслабленно, негромко беседуя между собой. Молодые люди были слегка возбуждены экзаменационной сессией, но при этом вполне вежливы и внимательны и все как один в униформе (хоть и обновленной), в галстуках и пиджаках. Посреди нашего разговора в аудиторию ворвались еще трое юношей, только что сдавших последний экзамен; они обошли комнату, приветствуя друзей и весело извинившись передо мной за вторжение. Две девушки участвовали в разговоре только время от времени. Когда эти студенты родились, Боуи было 54 года, и он работал над 22-м студийным альбомом Heathen. Всего через несколько лет у него начнутся проблемы с сердцем и он будет вынужден практически уйти со сцены, поселившись в Нью-Йорке. Я хотел понять, что именно он для них значит – если вообще хоть что-нибудь значит – и чем, по их мнению, он запомнится.
Конечно же, все они знали о Боуи из-за шумихи в СМИ после его смерти. Уже 11 января в Ravens Wood приехали телевизионщики в поисках эксклюзивного материала. Некоторые студенты заранее начали репетировать песню «Space Oddity», но перед камерами ее пришлось исполнить без особой подготовки. «Они действительно ее прочувствовали», – подтвердила Элизабет. Для пятнадцатилетнего студента по имени Джордж Хант это было первым знакомством с Боуи. Боуи понадобилось умереть, чтобы о его жизни стали публично вспоминать, и Джордж обратил на него внимание.
Другие впервые узнали о Боуи, поступив в школу, которая гордится своей ролью в его истории. В актовом зале висит еще один его портрет – рядом с портретом писателя и драматурга Ханифа Курейши, учившегося здесь же поколением позже. Студенты музыкального отделения изучают краткий курс творчества Боуи. Зандер Солис никогда не слышал о Боуи до поступления в школу. «А потом мы стали играть на занятиях его песни, и мне они показались очень энергичными, – с готовностью вспоминает он. – Их действительно приятно слушать».
