«Это вы про интерес к культуре и культурную апроприацию? – Эллора услышала знакомую тему. – Я много обсуждаю это с друзьями, ведь мои предки происходят из множества этнических групп. Я для себя решила, что если ты не интересуешься этой культурой по-настоящему, то это чистая апроприация. Но он, как мне кажется, действительно интересовался гей-культурой и действительно ее понимал, поэтому он помогал ей и поддерживал ее. Тут не было никакого воровства или чего-то такого».
Джордж вспомнил анекдот про американское турне Боуи и его «мужское платье». Оказалось, он знал эту историю в мельчайших подробностях:
«Альбом еще не вышел, а он поехал на американский Юг и ходил там в платье – просто так, для прикола! И мужик на улице наставил на него пистолет и сказал: „Ты что тут вытворяешь?“ А Боуи просто встал перед ним и сказал: „Мне кажется, я выгляжу прекрасно“. И ушел. Мужик остолбенел. Мне кажется, он просто их дразнил, и ничего бы они ему не сделали. Он был уверен в том, что делает, и в том, что он олицетворяет…»
«Но ведь потом он от многого из этого отказался», – возразил ему Шон.
«Думаю, в глубине души он был экспериментатором и просто хотел все на свете попробовать. Поэтому он брал эти кусочки гей-культуры, брал кусочки черной культуры, любой культуры. С одной стороны, можно считать это апроприацией или обессмысливанием этих культур, но, с другой стороны, я думаю, он просто живо интересовался тем, что можно в разных местах почерпнуть».
Эллора продолжила тему расовой апроприации, вспомнив увлечение Боуи соулом в середине 1970-х. «Но ведь он действительно тогда поехал в Филадельфию. Он вовсе не глумился над ними и не воровал их ритмические рисунки. Он поехал к ним, изучал их музыку, общался с ними, а потом все это использовал».
«Да, это потребовало большой работы», – вставил я.
«Именно! И это абсолютно нормально и приемлемо. Он все это действительно освоил».
«Трудно сказать, имел ли он все это в виду на самом деле, – добавил Джордж. – Из его интервью трудно понять, где он притворяется, а где это действительно Дэвид Боуи. Особенно в период… как его… Изможденного Белого Монаха». Все рассмеялись. Я заверил его, что Изможденный Белый Монах мог бы стать прекрасным сценическим псевдонимом. «Было очень трудно, – продолжал Джордж, поправившись, – трудно понять, где говорит Герцог, а где он сам».
Хорошо ли поступил Боуи, опровергнув свои ранние слова о том, что он гей или бисексуал? Джордж немного подумал. «Я бы сказал, что он зря назвал это ошибкой. Лучше бы сказал просто: тогда я был таким, а сейчас я другой. Когда ты называешь что-то ошибкой, ты, по сути, говоришь, что это было плохо. Напиться и натворить глупостей – это ошибка. Но вовсе никакая не ошибка, если сначала ты такой, а потом… – он искал подходящее слово, – ты больше себя с этим не идентифицируешь».
Они скептически отнеслись к тому, что бывшие музыканты Боуи продолжают выступать с его музыкой. «Наверное, такие концерты интересны тем, кто вырос с Боуи, а не молодым людям, которые заинтересовались им недавно», – сказал Шон. Джордж предположил, что будущее Боуи – в интернете, на таких платформах, как YouTube, а не в концертах трибьют-групп. «Лучше смотреть не на то, как другие музыканты играют живьем, а смотреть самого Боуи живьем, – он подчеркнул слово „самого“, – на концертах двадцати- или тридцатилетней давности. А еще есть каверы или песни, написанные под его влиянием».
Джо согласился:
«Человек может наткнуться на его песни в каком-то плейлисте, ничего не зная о Боуи, а потом включить их в собственную музыку. Сэмплы из его песен могут быть использованы в других песнях – и люди, которые ничего о нем не знают, будут фактически слушать его музыку. Появятся новые ремиксы, и родители будут ставить их своим детям, передавая его музыку по наследству».
Познакомят ли они с музыкой Боуи своих детей? Хор голосов: «Конечно!» «Но, типа, ненавязчиво, – добавил Зандер, – скорее как у Джо, родители которого просто слушали при нем Боуи, когда он был маленьким».
Каким люди запомнят Боуи? Шон погрузился в историю: «Чем дальше смотришь в историю, тем меньше остается запомнившихся музыкантов – и так до классических композиторов, которых осталось по одному на каждые десять-двадцать лет. Но я думаю, он попадет в число тех, кого и дальше будут слушать и запомнят на долгие годы, даже если это и будет восприниматься как старая музыка, музыка твоих бабушек и дедушек».
