— Какое дело?
— Мне не нужен офицер, которого вот-вот могут выслать на восточный фронт, где мои коллеги убьют тебя в первый же день, поскольку ты даже не умеешь стрелять.
— Ты даже это обо мне знаешь?
— Ты удивишься, сколько я знаю. И… тебя удивит, сколько я знаю о твоем интеллекте, который мне будет крайне нужен. Но на первом свидании о комплиментах не будем, отложим их на потом. Длужевский подал лейтенанту пакет листков. — Здесь несколько идей, как вычислить нашу радиостанцию.
— Чтоооо???!!!
— Придумай: что. Ты что, думаешь, будто бы у нас всего одна радиостанция? Я хочу, чтобы ты завоевал у себя крепкое положение. Следовательно, у тебя должны быть результаты. Сейчас возвращайся на работу и сразу же пиши рапорт о том, как расшифровываешь Холмса. Сегодня же бумага должна попасть на стол твоего шефа. Я знаю, что он тоже работает допоздна.
— Ну да, — сглотнул слюну Шильке. — Не люблю я стрельбу.
Он предпочел не упоминать, что ни в одной пока что он не принимал участия, и что даже не знает: боится сам во время стрельбы или нет.
— Ты ужасный пацифист. — Холмс ненадолго снизил голос. — Ты точно такой же, как и я. — Снова недолгая тишина. — Я и сам терпеть не могу грохота, так что стрельбы не будет.
Шильке глубоко затянулся дымом. Только сейчас он понял, насколько замечательным был выстрел в его исполнении. Никакой, пускай даже небесный снайпер не мог попасть точнее. Каким-то чудом он сразу же договаривался с сидящим напротив человеком. Лейтенанту казалось, что статистический средний уровень интеллекта в Бреслау возрос на несколько сотен процентов. Как будто бы и вправду Майкрофт встретился с Шерлоком.
— На следующий день напишешь рапорт относительно прогресса в следствии…
Длужевский подал Дитеру следующий листок.
— …и направишь их внимание на помещение, в котором находятся радиостанция и шифровальные книги.
— Шифровальные книги? — не мог поверить Шильке.
— да. В течение нескольких дней с других станций мы будем передавать всяческую чушь, а потом сменим коды. Они в это спокойно поверят, если только ты им все это красиво продашь. Но помни об одном. Увидев торт в твоих рапортах, они могут послать кого-то другого слизать сливки. Так что спрячь в своих вычислениях ошибку! Чтобы их удар попал в пустоту!
— Понял. Радиостанцию и шифры должен захватить я.
Холмс легонько хлопнул лейтенанта по плечу.
— Думаю, мы хорошо сработаемся. — Он отбросил окурок и заскочил на козлы. Тряхнув вожжами, он прибавил на чистейшем кокни: — А теперь гомосексуализируй вращением на обувь для непогоды.
Ошеломленный Шильке переводил про себя:
— «Обувь для непогоды»? Ага — боты. Рифмуется с «работой». Выходит, он сказал: «А теперь крути педали[22] на работу». Черт подери!
Диаграммы, диаграммы, диаграммы. Пеленги станций прослушивания Шильке накладывал на материалы, предоставленные Длужевским. Очень медленно, но у него складывалась четкая система. Более-менее, но он уже понимал, как планировался график работы этой радиостанции, по какой схеме менялись убежища. Лейтенант вычерчивал диаграммы, обозначал точки на карте, вырисовывал соединяющие их кривые. Он даже не глядел на данные остальных радиостанций, каждая из них работала под другой системой. Шильке это не удивляло, гроза была все ближе, так что русские нафаршировали людьми и оборудованием весь Бреслау. Здесь все было важным: что, кто, когда, каким образом перевозит и где оставляет. Сотни пар шустрых, замечающих все и вся взглядов оценивали все и вся, а результаты наблюдений улетали в эфир.
Шильке не желал вызывать ни секретаршу, ни машинистку. В Англии он научился молниеносно печатать на машинке. Работал он быстрее обычной машинистки, хотя клавишу «S» вечно путал с клавишей «SS». Закончил он — как обычно — быстро, мысли он выражал чрезвычайно точно, те коллеги, которые болели за него, вечно смеялись, говоря: «немецкий разум, английское воспитание — sicher!».
Но, выходя в коридор, он все же понимал, что у шефа к нему будет совершенно другой подход, чем у коллег. Ясное дело — не ошибался. По причине позднего времени секретарши уже не было. Объявить о приходе лейтенанта пришлось хмурому охраннику. Хайгель сидел за письменным столом, всматриваясь в какой-то документ. Прежде, чем он успел сложить его и спрятать в ящик, Шильке удовлетворенно отметил, что это тоже была военная карта.
