Не знаю, почему однажды я решил выйти из своего укрытия. Серасаф метнулся ко мне, направив на меня свое копье. Я был безоружен, не считая заткнутого за пояс ножа, и от неожиданности попятился. Но Морейн, схватившись за копье, отвела его от моей груди.
— Не надо, Серасаф, он не враг, — сказала Морейн брату.
Подобрав в траве туфли сестры, Серасаф взял принцессу за локоть и потащил ее в сторону замка.
— Где ты только находишь таких приятелей-оборванцев? — недовольно процедил молодой принц.
Морейн принялась меня защищать:
— Не говори так про моих друзей.
— Что, златокудрый красавец уже позабыт? — спросил Серасаф насмешливо.
Морейн вцепилась в брата и с опаской оглянулась на меня.
Много ли нужно влюбленному, чтобы сделать желанные выводы? Наивная болтовня, адресованная вовсе не мне, дала мне тем не менее повод совершить все те глупости, которые последовали за этим подслушанным разговором. Утопая в сладких мечтах, я смотрел вслед двум изящным, словно осинки, силуэтам, вдыхая яблоневый аромат и еще не зная, что юношу уже никогда не увижу в этой жизни, а свидание с девушкой произойдет слишком поздно, чтобы можно было что-либо изменить.
В замке их ждало известие: Антилла оказала Эриниру великую честь, пожелав сделать Морейн своей царевной.
Морейн горько плакала. Ей не хотелось покидать родину. Ни бессчетные богатства, ни будущая власть, ни золотые дворцы Антиллы не увлекали ее воображение. Она хотела, как прежде, бродить с Серасафом по лесам и оврагам, встречать холодный рассвет на стенах Эринирского замка, спускаться с Ведой к туманным топям за таинственными травами. Увезти ее с родной земли все равно, что вырвать сердце. Но отец был непреклонен. Его холодные глаза равнодушно скользнули по заплаканному лицу дочери. Потом Серасаф пытался объясниться с Морейн за него.
— А чего ты хочешь? Куда ему тебя девать? — оправдывался сын за отца. — На Эйре Туата де Дананн исчезли, другие королевства перестали поддерживать с нами связь. Не хочешь же ты, чтобы тебя выдали за одного из этих варварских корольков с нашего острова, что погрязли в бесконечной войне с поэннинцами. Антилла все же лучше, чем континентальные королевства, и намного сильнее их. Могла ли ты рассчитывать на брак с прямым наследником такой великой страны? Не все же тебе водиться с местными оборванцами, ты все-таки дочь короля…
Конечно, моя маленькая пещера принцессе, избалованной комфортом и роскошью отцовского замка, была бы не по вкусу. И какие бы симпатии я ни вызывал у девушки, она, со свойственной их семье надменностью, никогда не допускала и мысли, что опустится до меня.
— Верно, верно, — вздыхала Веда, приглашенная в замок для сборов Морейн, и украдкой вытирала слезу, — не для этого же дикаря я тебя растила. И то! Скорей бы тебя увезли отсюда подальше, а то торчит здесь все время, только глаза сверкают, того и гляди, утащит тебя в горы. Уж в Антилле-то он тебя не достанет, волку ни за что не перебраться через море. Как горько ни рыдала Морейн, в положенный срок она, в сопровождении небольшой свиты, с подлинно королевским достоинством ступила на борт корабля, чтобы стать антильской царевной.
Король думнонов был уже стар. Время смыло с лица Дунваллона былую красоту и юношескую беззаботность. На челе появились глубокие морщины — следы пережитых страстей, стремительных побед, вечной борьбы и тревог, подобно шрамам от ударов меча, они избороздили его лицо. Длинные седые усы безжизненно висели, словно ободранные кошачьи хвосты. Он снова победил. Сидя у костра перед королевским шатром, король отрешенно наблюдал за сыновьями, делившими между воинами добычу, взятую у Племени Копий.
— Не стоило это племя двухнедельного голода в их болотах, — разочарованно произнес Рикк, изучая небогатое содержимое телег.
— И не говори. Все самое лучшее жрецы уже сложили в священный костер, — тихо ответил Каэль. Такие вещи нельзя было говорить вслух.
Вслушиваясь в звуки молодых голосов, старый король погрузился в воспоминания. И он когда-то был таким же юным и беззаботным, как его мальчишки. Как пламенело тогда сердце, как рвалась душа, сжигаемая страстью и любовью к прекраснейшей в мире женщине, надменно отвергнувшей его. Друид Мэлгон, отец Меленасс был сильным магом из племени Туатов. Он смеялся в лицо молодому королю осмелившемуся посвататься к его дочери.
