– А почему решили начать с меня?
– Отец ошибся, пообещал номер двум людям, – честно призналась девушка. Она уже и думать забыла о странном постукивании и с радостью пользовалась случаем извиниться перед Джейн. – Вы ведь меня узнали. Сесили Эллиотт из двести семнадцатой, Дарвин-Хаус. Вы застали меня с молодым человеком, и я на вас накричала. Некрасиво вышло. Я люблю его, но мы в разлуке, и каждый вздох, каждый миг причиняет мне нестерпимую муку. Ведь он живет далеко отсюда, в Южной Америке, а я еще не накопила денег на дорогу.
– Да, я вас узнала, – кивнула Джейн. – Такую девушку сложно забыть. И у вас очень красивый друг!
– Это правда, – согласилась Сесили. Ее охватила тоска, внутри все сжалось. – В общем, я хотела извиниться. Не обижайтесь, пожалуйста. Я поговорила с отцом, он не возьмет с вас денег.
– Ой, нет, не надо, что вы! – воскликнула Джейн. – Я оплачу все сполна.
– Почему?
За окном вдруг вновь что-то застучало, и Сесили почудилось, что все происходящее – чудной сон или бред, навеянный жарой. Мираж.
– Пусть ваш отец возьмет деньги, – сказала Джейн. – Мне же надо от них как-то избавляться.
Она выдвинула верхний ящик стола и вытащила на свет божий бумажный пакет с закрученной горловиной. Перевернула его над постелью, и оттуда, как в кино, пачками посыпались деньги: сотки, полтинники, двадцатки. Аж дух захватило.
– Где вы их взяли? – спросила Сесили. На языке вертелось: украла? Простая уборщица Джейн, оказывается, сказочно богата.
– Это деньги моего мужа. Он был домовладельцем. Сдавал в аренду квартиры. Ему принадлежало несколько зданий в Лоуренсе. Здесь скопилась аренда за двадцать лет. Они должны были достаться моему сыну, но тот решил их не брать. Сын считал, что Джерри был расистом, потому что отказывался сдавать жилплощадь черным и пуэрториканцам.
– А он на самом деле отказывался? – спросила Сесили.
– Да, – скорбно признала Джейн. – Человеку со смуглой кожей нечего было делать рядом с его апартаментами.
– И впрямь погано, – кивнула Сесили. – Я тут недавно одной даме устроила выговор за то, что она начала выступать по поводу чернокожих.
Джейн крепко стиснула свои морщинистые руки.
– Я не пытаюсь его оправдать, но и не хочу, чтобы деньги пропали.
– А как вас сюда занесло? Почему вы выбрали наш отель?
– Да вот нашла… – Джейн выдвинула второй ящик комода, куда сложила одежду, и вытащила рекламную брошюрку «Нантакетский пляжный клуб и отель», где был изображен павильон и пять синих кресел. – Освобождала комнаты и раскопала среди хлама.
– Это было в моей комнате? – спросила Сесили.
– Наверное. Я была уверена, что кого-нибудь здесь узнаю, но не думала, что вас. – Джейн похлопала ее по руке. – И ужасно рада.
– Я тоже.
– Сколько вам не хватает, чтобы увидеться со своим парнем? – спросила Джейн.
– Пятисот долларов, – ответила Сесили.
Джейн отсчитала десять пятидесятидолларовых банкнот и вложила в ладонь Сесили.
– Возьмите, – сказала она. – Небольшой подарок на выпускные от старушки Джейн.
И вновь кто-то постучал в окно. Сесили закрыла глаза и прислушалась. Может, это вовсе никакой ни В. Т. Что, если это Габриель манит ее в дальние страны?
– Я не могу их взять. Хочу, но не могу.
Джейн нахмурилась:
– У вас то же самое, что и у сына? Рука не поднимается?
– Ну, вроде бы так.
Сесили вспомнила про миссис Джон Хиггинс и, разжав пальцы, выронила купюры на постель.
Джейн опять пошла к комоду и вытащила бумажник.
– У меня тут с прошлой зарплаты осталось. Четыреста восемьдесят шесть долларов, – сказала она. – Не побрезгуете?
Подумать только, зарплата Джейн. Деньги, которые она заработала честным трудом, прибирая грязь после Сесили и ее одноклассников. Если взять их, тогда рано утром можно будет сесть на самолет до Нью-Йорка, и – здравствуй, Рио! Родители даже понять ничего не успеют. Захватывающая перспектива, аж жуть. Нет, нельзя. Нельзя ни в коем случае. Потом она представила Габриеля, как он возьмет ее лицо в свои ладони и как постепенно, подобно восходу солнца, на его лице расплывется улыбка, – и пропала.
– Спасибо, Джейн, – сказала Сесили.
– Какой пункт назначения? – поинтересовалась Джейн.
