И все же продолжу еще ненадолго тему «наведении своих порядков» - дело в том, что косвенно она была связана с одним очень любопытным эпизодом, случившимся месяца через три после того, как Коженин стал приезжать ко мне.
Это было в воскресенье, в середине весны; день выдался очень дождливым: когда я днем выходил на улицу, капель на ее плоскости было так много, что вся она походила на картину, через которую проступили слезы живописца. Коженин приехал после обеда, был весь мокрый, - (когда он юркнул мимо меня, я обратил внимание, что его короткие черные волосы образовали на лбу лоснящиеся копейные наконечники), - но вполне еще способный соображать.
-Ты исследовал ту прогрессию, которую я тебе дал?
-А-а? Да, да… фигня это, ничего не получается. Тебе придется новую составить. Или, если хочешь, я могу за тебя попытаться, - он закрыл мое лицо большим листом, который весь испещрен был плотными математическими каракулями, походившими на клинопись.
-Попытайся, - я принялся качать головою и старательно разбирать его почерк, - знаешь ли, я к этой прогрессии шел очень долго. Не понимаю, что могло бы в ней оказаться неверным. Ты написал здесь конкретный опыт, который не прошел?..
Ответа на вопрос не последовало, и тут я понял, что совершенно уже не чувствую присутствие Коженина в комнате.
-Денис, ты где?
Нет ответа.
Я прошелся по всей плоскости, затем вошел в другую и тоже там все обследовал и звал его, но безрезультатно; если бы перемещение моего профиля по плоскости оставляло яркий след, то, вероятно, минуты через две моя квартира походила бы на диаграмму, в которой закрашена семидесяти пяти или восьмидесятипроцентная часть – я не побывал в единственной комнате, которая уже несколько лет была нежилой. Там-то я и обнаружил Коженина. Он заслонял полку и, словно работая на счетах, перемещал то туда, то сюда книги, которые сияли золотыми и серебряными надписями и напоминали надгробия.
-Господи, зачем ты пришел сюда?
Он пожал плечом.
-Здесь дождь лучше слышен…
-Ты меня до смерти напугал.
-Ну и что?.. Зачем ты поставил сюда эти книги? Все равно ж, небось, не читаешь?
-Они всегда здесь стояли, - ответил я и загородил его собою.
-А здесь кто-то раньше жил?
-Да, мы с женой.
-А где она сейчас? Вы развелись?
-Нет, она умерла.
Полугубы Коженина растянулись в улыбке. Снова, как и тогда, в холле института, могло показаться, что он шевелит при этом воображаемыми волосками, которые могли бы выглядывать из его ноздри.
-Знаешь, я уже видел эту улыбку, - произнес я, - тогда, когда ты смотрел на фотографию умершего студента. Поразительно, что в юности со мной случилось нечто подобное. Да и сейчас могло бы, если бы я не научился держать себя в руках. Это были похороны моей бабки. Я стоял и безуспешно старался подавить в себе улыбку, хотя мне было совершенно невесело. (Каждому человеку дана улыбка, но кто сказал, что для одного и того же?) С другой стороны я прекрасно понимал, что теперь не так скучно, серые будни развеяны, особенно если учесть беготню, без коей не обошлось оформления свидетельства о смерти, а также вздохи и рыдающие мины на бордовых лицах, - (такой оттенок они принимают еще у тех, кто проглотил железные цепи гомерического смеха). От всего этого я испытывал нечто, вроде озарения.
-Я улыбнулся, но своим мыслям, - нехотя ответил Коженин, - они не относились к тому, что ты сказал. И тогда в институте было то же самое.
-Значит, улыбка дана тебе для твоих мыслей, - заключил я.
Пришло лето, и я стал настоятельно рекомендовать ему перепоступить в наш институт; когда я первый раз завел об этом разговор, больше всего боялся, что у Дениса будет та же самая реакция, что и на мои расспросы о том, почему он его бросил, но, слава богу, ошибся – он, видно, и сам жалел о своем поступке.
-Тебе совершенно не нужно будет готовиться, ты без труда сдашь эти экзамены.
Он кивнул; его мимика была чуть более сильной, чем обычно, и я решил, что она может означать уверенность.
-Да…
-Ты это сделаешь?
-Я попытаюсь.
Разумеется, его попытка закончилась положительным образом. В новом коллективе его все также не любили, но он чувствовал поддержку с моей стороны и более или менее приспособился; с работы он ушел и стал бывать у меня еще чаще. Это было очень кстати, потому что мне нужно было как можно быстрее завершить научные исследования, - местное издательство предложило мне опубликовать книгу.
