Когда я уставал, то ложился на неуспевшую согреться землю, и живительные силы земли вливались в тело, освобождая мысли от низменного и недостойного, порождая желание жить и творить во благо всего сущего . Жить хотелось как можно дольше и полнее, и по возможности среди этих лугов и лесов, никогда не помышляя о возвращении в грязную клоаку городских подворотен, вычёркивая навсегда урбанистический ритм цивилизации. И пусть подобное желание не могло осуществиться в принципе, но верить, что это возможно – хотелось.
День близился к концу и я, до рвоты насыщенный восьми часовым счастьем, пешком возвращался в город. Чем ближе и резче ощущался запах заводских окраин, чем сильнее мне хотелось посмотреть на первые звёзды, тем острее показалось, что рождённое несколько назад чувство слияния с Природой постепенно угасает, умирая в начавшем развиваться эмбрионе.
Я вышагивал к городу, становясь мрачнее и озлобленнее, понимая по какой причине чувство окрылённости покидает душу, словно вытекающий из под пальцев песок. Недавнее слияние двух миров оказалось причудливым книжным мифом: с ледяными замками, бескрылыми ангелами и пением механических птиц.
С наступлением вечера мир оказался комичнее, чем можно было предположить. Попытка обретения вселенского счастья – это временный приступ застывшего в недоумении сердца, и встряска была необходима, чтобы раньше времени не сойти с ума. Бог посмеялся, с кровяными тельцами распространялась по венам порча.
Когда показались первые дома, уже иная улыбка играла на моём лице. Нет, я не чувствовал себя ни разбитым, ни несчастным, ни потерянным, ни изгоем, я просто-напросто понял, что действительность с псевдомаразматическими понятиями общества, никуда меня не отпустит, и что настоящее счастье заключено в жизни грязной, безнравственной, и без любви.
Мифологическое счастье умерло, прежнее – приняло в свои объятья блудного сына.
Я снова каялся.
Но каялся уже в совершенно других грехах.
12. Лучшее, что могло быть придумано.
arriere-pensee – задняя мысль (фр.)
Возвращаюсь в настоящее.
Стихи снимают напряжение.
Осторожно пройди в эту дверь,
Прокричи о вчерашней любви.
Сердце взвоет как раненый зверь,
О пощаде тогда не проси.
Осторожно пройди в уголок,
Спрячь в ладони небес пустоту.
Я, увы, как всегда одинок,
Но меня не ищи, я в – Аду.
Осторожно пройди и усни,
Разбужу, если солнце взойдёт.
Между нами нет прежней любви,
Только тлеющих чувств уголёк.
13. Сны.
«Видение неявного есть явное».
Анаксагор
Я проснулся от страшного грохота, кто-то барабанил во входную дверь.
Хрустальная ворвалась в квартиру в два часа ночи, вращая глазами, размахивая руками, хватая ртом воздух, и лишь чудом не оцарапав ногтями мою вытянутую физиономию.
Оттолкнув меня в сторону, она промчалась в дальний угол большой комнаты, где стоял телевизор и, прижавшись спиной к стене, опустилась на корточки. Слёзы размазали тушь по лицу, а невероятных размеров зрачки искали, но не находили по сторонам спасения.
Нерешительно закрыв дверь, я посмотрел на Хрустальную, чью испуганную мордочку даже в ночном полумраке прекрасно было видно. Жалкое зрелище, признаюсь: была она какой-то несчастной, похожей на маленького двухнедельного щенка, которого можно и приласкать, и утопить. Это так не вязалось с тем, что я зал, что…
Я бросился в другую комнату одеваться.
Выйдя через какое-то время из спальни и осторожно приблизившись к Хрустальной, я сел перед ней на колени, и спросил:
– Я снова видела его.
– Вот как, – я впервые по настоящему испугался за Хрустальную, – и кого же ты видела?
– Я с вечеринки возвращалась, у Ивановой Таньки День рождения сегодня, ты не знаешь её, она с экономического факультета, живёт здесь недалеко (эту Таньку я знал и очень хорошо, но промолчал). Хотела такси поймать, но как назло ни одной машины, пришлось до стоянки к «Универсаму» топать, а он и выскочил из кустов, и ко мне…
