Недавно выученный урок привёл к нужному ответу. На этот раз она будет честной.
– Обрываю нити, – громко произнесла Миа в хмурое небо.
Всё, как ни странно, получилось с первой попытки и так, как нужно. Взвившись кудрями дыма, пламя погасло. Лишь закопчённый круг на земле напоминал о том, что произошло.
– Мы, кажется, оба диссоциировали, – подытожила Миа, – и теперь видим общие галлюцинации.
– Иного объяснения увиденному не найти, – согласился Нери, с недоверием глядя на неожиданно успокоившийся сад. – Надеюсь, у тебя есть, что сказать?
– Сам догадаешься? – Миа хихикнула.
Глаза Нери округлились:
– Неужели ты…
– Я, Нери, – улыбка поползла по щекам Мии, – я! Меня кое-чему научили здесь. А заодно они и узнали, что я не та, кто им нужен.
– Сказать, что я удивлён – ничего не сказать, – Нери откашлялся.
– Интересно, это будет работать в Иммортеле? – фыркнула Миа. – Как ты думаешь?
Нери замолчал и потупился. Казалось, что его поразила навылет ядовитая стрела, и он вот-вот пошатнётся и рухнет на землю.
– Я думаю только, что Кантана в опасности, – произнёс, наконец, он.
Миа довольно рассмеялась. Значит, Нери считает, что она может побороться с юной хозяйкой имения и в области магии? И даже переживает за благополучие Кантаны? Лестно! По выражению лица Нери – мрачному и серьёзному – не похоже на то, что он шутит. Что ж, может, стоит попробовать?
И лишь когда они, шурша листьями, возвращались в дом сквозь полосу клубящейся хмари, Миа поняла, что Нери имел в виду.
Золочёные двери, заскрипев, разлетелись в стороны, словно крылья. Капли рубинов на извитых вензелях выстрелили багрянцем переливов. По глазам резанула чистота бело-голубых стен. Зал полулунной формы заполняла до краёв тишина. Густой от благовоний воздух упругим комком вкатился в горло.
Слабость сковала ноги, едва Кантана переступила порог. Цветные тени заскользили по полу, и голова закружилась, превратив образы и силуэты в акварельные пятна. Пришлось прислониться к стене, чтобы снять тёплую накидку и отдать её подсобницам-нефилимкам.
Когда Кантана, наконец, зашла в сердце Храма, тишина оборвалась. Гулкие удары сердца заглушили песнопения жриц. Безумно захотелось присесть, но до конца церемонии это было непозволительной роскошью. Жертву Покровителям нужно отдавать стоя.
Да. Он всё-таки настал. День Посвящения Эладе. День, когда Элатар должен уйти к Покровителям по собственной воле, дабы открыть новорожденной дочери дорогу в жизнь. День, которого двадцать полных лет с ужасом и волнением ждал весь клан Бессамори…
Анацеа, Зейдана и Вайрана, специально прибывшая по такому случаю из пригорода, гордо шествовали впереди колонны. Прямые спины сестёр и матери создавали иллюзию их безразличия к происходящему, но они волновались не меньше, чем она сама… Всех членов клана взбудоражил и оглушил внезапно наступивший перелом. Только вот они не в силах изменить обстоятельства и пойти против Устоев и Положений. Через несколько минут они разрушат уклад привычной жизни собственными руками… Всё, что Кантана могла делать – молчать и покорно тащиться в хвосте колонны, умоляя Покровителей пощадить Элатара, избавить его от мук и сделать удар Вершителя точным и сильным. Иного исхода Положения не предусматривали. Поэтому нужно смиренно проглотить горечь бессилия. Как бы тяжело ни было, она должна смириться с мыслью о том, что помочь Элатару уже невозможно.
Если, конечно, он не спасёт себя сам.
«Лучше быть с клеймом во лбу, но живым среди настоящих!»
Слеза обожгла щёку и Кантана поспешно смахнула её перчаткой. Прав ли брат? Может быть, жалкое мгновение боли куда лучше, чем вечный позор?
Даже если это не так, Элатар никогда не осмелится перечить матери. А Анацеа давно решила, каким она хочет запомнить своего единственного сына.
Сквозь вязкую пелену песнопений прорезались шаги. Кантана почувствовала, что кто-то приближается сзади, но оборачиваться не хотелось. Тоска и страх высосали все силы.
– Слушай, Кантана, – тихий голос Нери пронёсся над плечом, – нам обязательно при этом присутствовать?
Она знала, что он спросит это. Она не сомневалась…
