Когда она внутри, в Нас, в Обоих, Одна (!), как дозняк заутренний, единственный, коий может спасти лишь одного, но ты её будишь, и ставишь её первой, чтоб Ей (!) идти дальше, а сам ложишься умирать.
Она — всегда на грани существования. Экзистенция. От бомжового музыканта у метро до Элвиса.
Нужно только выйти на своей остановке. Вместе.
Время — где–то после середины 80‑х. Я, поступив во ВВМУРЭ им. Попова, забираю оттуда документы до присяги, и, ткнув пальцем в список технических ВУЗов, перевожу документы в Корабелку, откуда меня три года пытались изгнать, экзорцисты хреновы, да потом сам оттуда перевёлся.
Первая пара — в 8.30, дорога — 1 час 40 минут. Выходить из дома нужно где–то в начале седьмого. Мне — восемнадцать, гормон играет, в институте — барышни вокруг одна другой лучше и стал я замечать, что уже в автобусе, по мере приближения к институту, почти всегда начинается весьма неслабая эрекция.
Всё бы хорошо, но я ходил тогда в «Левисах» в обтяжку, и сдав плащ или пальто в гардероб, скрыть это было весьма проблематично.
Поделился этой новостью с моим однокурсником Костей, который проживал тогда в Весёлом Посёлке и времени на дорогу тратил приблизительно столько же. Оказалось — у него та же проблема.
Призадумались. Сей факт на индивидуальные особенности организма уже не тянул, особенно когда третий парень с Гражданки подтвердил, что у него та же фигня. Налицо (а, верней, чуть ниже) уже была тенденция.
Время поразмышлять над этим было, особенно когда впереди две сдвоенные пары «Истории КПСС», и после них в курилке, кажется нашли этому объяснение: наши организмы в течение школьных десяти лет привыкли просыпаться в одно и то же время перед школой: с восьми — до девяти утра. Выработан был определённый биоцикл со своими ритмами, и вполне объяснимый «утренний стояк» приходился как раз на время просыпания.
По дороге в институт мы по привычке досыпали в муниципальном транспорте, а к привычному часу пробуждения как раз прибывали в альма–матер. Всё встало (не там!) на свои места!
…..
Взойдут ли чьи–нибудь уста
На член мой, вставший неспроста?
Живу, как в каменном лесу:
Ведь сам себе не отсосу!
Скульптор Алексей Штерн, отец Димы Штерна, во времена творческих застоев или просто лёгких алкогольных отдохновений, развлекался тем, что лепил э-э, мужские гениталии во всех анатомических подробностях и всех вообразимых и невообразимых размеров, вплоть до фантастических.
Как–то у Димки забухали, да и ночевать в мастерской остались. Когда я с утра оглядел где я очнулся, меня хватанул лёгкий кондратий: в такой тусовке мне просыпаться ещё не доводилось.
……
Позарастали мхом гениталии,
Как только Наталья свалила в Анталию.
Чёткая линия, тонкая талия,
Вернётся с Анталии — протрёт гениталии.
(скороговорка от И. Рыжова)
««Сникерс» стал на 20 % длиннее, когда увидел как разворачивают «Алёнку»».
© перто)
Кстати, когда я в детстве разворачивал эту шоколадку («Аленку»), то у меня, порой, возникала непроизвольная эрекция. С чего бы это?
Подобные чувства я испытывал только к вафельно–шоколадным огромным конфетам «Медведи на лесоповале» («Утро в сосновом бору»).
Интересно, это латентная педофилия с зоофильным уклоном и гастрономической подоплёкой?
Эх, молодость отчего–то припомнилась!
Настоящий закон подлости: это когда ты договорился с девушкой о свидании у себя дома, прикупил бутылочку коньячку, наготовил всяческой вкусной еды, а она за полчаса позвонила и сказала, что приехать не может.
И вот, через час она тебе звонит и радостно сообщает, что ей всё–таки удалось уладить свои дела, и она будет у тебя через десять минут: а ты уже выпил весь коньяк, съел все свои кулинарные изыски и подрочил…
«Я шагаю по…» («Культпоход по рукоблудию»)
Бывает член чегой–то не стоит,
И вдруг — такой, что не уснуть.
Но никого с тобой не спит,
А нужен кто–нибудь.
Мелькнёт в мозгу знакомое лицо,
Да баба, не мужик.
И ты его берёшь в кольцо,
Своей рукой берёшь в кольцо,
И вжик–вжик–вжик–вжик-вжик.
А я е…у кого я захочу,
И мне преград на свете нет.
Доступно всё, пока дрочу:
Хоть в ж. пу, хоть минет.
