вернулся. О моей поездке в Гаагу я все еще вспоминаю не без волнения. Когда я шел к Мауве,
сердце у меня слегка екало и я спрашивал себя: «Не попытается ли он так же отделаться от меня
пустыми обещаниями? Отнесется ли он ко мне иначе, чем другие?» А оказалось, что Мауве
всячески подбодрил меня и помог мне как практически, так и добрым советом.
Разумеется, он одобрял далеко не все, что я делал и говорил, скорее напротив. Но если
он указывал мне: «То-то и то-то неверно», он тут же добавлял: «Попробуйте сделать так-то и
так-то», а это уже нечто совсем другое, чем замечания просто ради замечаний. Когда тебе
говорят: «Ты болен», это еще не помощь. Но если тебе при этом советуют: «Сделай то-то и то-
то, и ты поправишься», и если к тому же совет разумен, это помогает.
Итак, я привез от Мауве несколько готовых этюдов и акварелей. Они, конечно, не
шедевры, но я все-таки верю, что в них есть нечто здоровое и правдивое; во всяком случае этого
в них больше, чем во всем, что я делал до сих пор. Поэтому я думаю, что начну теперь делать
серьезные вещи. А так как в моем распоряжении имеются теперь новые технические средства, а
именно кисть и краски, то и дела мои пойдут, так сказать, по-новому.
Остановка за одним – как осуществить мои планы на практике. Первым делом я должен
найти себе комнату, и притом достаточно большую, чтобы во время работы иметь возможность
отходить на необходимое расстояние. Когда Мауве увидел мои этюды, он сразу сказал: «Вы
сидите слишком близко к модели». Во многих случаях из-за этого почти невозможно сделать
необходимые измерения и выдержать пропорции, что, конечно, для меня чрезвычайно важно.
Поэтому мне надо попытаться снять где-нибудь большое помещение – комнату или сарай.
Стоить это будет не бог весть сколько: домик для рабочего обходится в здешних краях не
дороже тридцати гульденов в год; следовательно, комната раза в два больше, чем такой домик,
будет стоить шестьдесят гульденов, что не превышает моих возможностей. Я было присмотрел
один сарай, но с сараем связано слишком много неудобств, особенно в зимнее время. Правда,
работать в нем все-таки можно, во всяком случае когда на улице тепло. Кроме того, я думаю,
что если бы здесь возникли затруднения, я мог бы найти модели не только в Эттене, но и в
других местах нашего Брабанта.
Я очень люблю Брабант, но меня интересует не только тип брабантского крестьянина.
Например, я нахожу, что Схевенинген тоже очень и очень красив. Как бы то ни было, сейчас я в
Эттене, поскольку жизнь здесь дешевле, что для меня очень важно; я ведь обещал Мауве
попытаться сделать все от меня зависящее и найти мастерскую получше; кроме того, мне
придется теперь употреблять краски и бумагу лучшего качества.
Однако для этюдов и набросков бумага Энгр превосходна, альбомы же для набросков
разных размеров гораздо дешевле не покупать готовыми, а делать самому.
У меня еще осталось немного бумаги Энгр, но когда ты будешь возвращать мне этот
набросок, приложи, пожалуйста, к нему немного бумаги того же сорта; ты меня этим очень
обяжешь. Но не чисто белой, а, скорее, цвета небеленого холста не холодных тонов.
Что за великая вещь тон и цвет, Тео! Как обездолен в жизни тот, кто не чувствует их!
Мауве научил меня видеть многое, чего я раньше не замечал; когда-нибудь я попытаюсь
передать тебе то, что он рассказал мне: ведь и ты, возможно, кое-что видишь неправильно.
Надеюсь, мы с тобой еще потолкуем о вопросах искусства. Ты не можешь себе представить
чувство облегчения, с каким я вспоминаю о том, что сказал мне Мауве по поводу заработков.
Подумай только, сколько лет я боролся, безысходно оставаясь в каком-то ложном
положении. И вдруг открывается настоящий просвет! Я хотел бы показать тебе две акварели,
которые я привез с собой: ты бы понял, что они – нечто совсем иное, чем прежде. В них,
наверно, много недостатков – я первый готов признать, что они никуда не годятся; и все-таки
они не похожи на прежние, они ярче и свежее, чем раньше. Это не исключает того, что
следующие мои акварели должны быть еще ярче и свежее, но ведь не все же сразу. Это придет
со временем.
