154 Эттен, 7 сентября 1881
Я не удивлюсь, Тео, если мое последнее письмо произвело на тебя несколько странное
впечатление. Но, надеюсь, оно помогло тебе до некоторой степени уяснить создавшееся
положение. Я пытался наметить соотношения и планы длинными, крупными штрихами: сперва
намечают основные линии, а потом смахивают уголь носовым платком или крылышком и
начинают искать уже частные контуры.
Таким образом, сегодняшнее письмо будет написано в более интимном, менее резком и
угловатом тоне, чем предыдущее.
Во-первых, хочу спросить, не кажется ли тебе в какой-то мере удивительным, что
существует любовь достаточно серьезная и страстная, чтобы не остыть даже от многих «нет,
нет, никогда»?
Я твердо уверен, что такая любовь не возбуждает в тебе удивления, а, напротив,
представляется тебе вполне естественной и разумной.
Ведь любовь – это нечто такое положительное, такое сильное, такое настоящее, что для
того, кто любит, отказаться от этого чувства – все равно что наложить на себя руки. Если ты
возразишь: «Но есть же люди, которые накладывают на себя руки», я отвечу только: «Право, не
думаю, что я – человек с подобными наклонностями».
Жизнь стала мне очень дорога, и я счастлив, что люблю. Моя жизнь и моя любовь –
одно целое. «Но ведь ты стоишь перед «нет, нет, никогда», – напомнишь мне ты. На это я
отвечу: «old boy», 1 сейчас я смотрю на это «нет, нет, никогда», как на кусок льда, который
прижимаю к своей груди, чтобы его растопить…
1 Старина (англ.).
Очень печально, конечно, что столь многие возражают против моей любви, но я-то сам
не собираюсь печалиться по этому поводу и терять из-за этого душевную бодрость. Как раз
наоборот. Пусть печалится кто угодно, – с меня довольно! Я хочу одного – радоваться, как
жаворонок весной, хочу петь одну песню: «Aimer encore!»… 1
Верно, она уже любила другого, живет воспоминаниями о прошлом и, видимо,
испытывает угрызения совести при одной мысли о новой любви. Но ведь ты же знаешь
поговорку: «Il faut avoir aime, puis desaime, puis aimer encore»… 2
1 Снова любить (франц.).
2 Надо любить, разлюбить, затем полюбить снова (франц.).
Я видел, что она всегда погружена в прошлое и самоотверженно хоронит себя в нем. И я
подумал: «Я уважаю ее чувство, но все же считаю, что в нем есть нечто болезненное. Поэтому
оно не должно расслаблять меня; я обязан быть решителен и тверд, как стальной клинок. Я
попытаюсь пробудить в ней «нечто новое», что не займет место старого, но завоюет право на
свое собственное место»… Ты скажешь: «На что же ты будешь жить, если добьешься ее?» –
или, еще вероятнее: «Ты ее не добьешься…» Впрочем, нет, ты так не скажешь. Отвечу: тот, кто
любит, – живет; кто живет – работает; кто работает – имеет хлеб.
Словом, я спокоен, уверен, и это оказывает влияние на мою работу, которая, чем дальше,
тем больше увлекает меня именно потому, что я знаю – я добьюсь успеха. Конечно, ничего
необыкновенного из меня не получится, но «обыкновенного» я добьюсь, а под «обыкновенным»
я подразумеваю, что моя работа будет здоровой и разумной, что я буду иметь право на
существование и приносить какую-то пользу. Я нахожу, что ничто не дает нам такого
ощущения реальности, как подлинная любовь. А разве тот. кто полностью сознает реальность
жизни, стоит на дурном пути? Думаю, что нет. Но с чем могу я сравнить это удивительное
чувство, это удивительное открытие – «любовь»? Ведь полюбить всерьез – это все равно что
открыть новую часть света.
158 Пятница, 18 ноября 1881
Как ты уже знаешь, отец и мать, с одной стороны, и я, с другой, не можем прийти к
соглашению по поводу того, что делать и чего не делать в отношении известного тебе «нет. нет,
никогда»…
Когда постоянно слышишь: «Ты сумасшедший», или «Ты разрываешь семейные узы»,
или «Ты неделикатен», тебе, если ты не лишен сердца, поневоле приходится протестовать со
всей энергией. Конечно, я тоже наговорил отцу и матери кое-что, например, что они сильно
ошибаются насчет этой любовной истории, что сердца их ожесточились, что им полностью
чужд более мягкий и человечный образ мышления, а их собственный кажется мне
ограниченным, нетерпимым и недостаточно великодушным; и еще – что бог был бы для меня
