чувствуют, что бог есть дух, и поклоняющиеся ему должны поклоняться в духе и истине.
42 Париж, 11 октября 1875
Благодарю за твое письмо, полученное сегодня утром. На этот раз напишу тебе так, как
не часто делаю это; иными словами, сообщу тебе подробно, как я здесь живу.
Как тебе известно, я поселился на Монмартре. Здесь живет также молодой англичанин,
восемнадцати лет, служащий фирмы, сын торговца картинами из Лондона; по всей вероятности,
он позднее станет компаньоном отца. Он еще никогда не уезжал из дому и, особенно в первые
недели, был ужасно неотесан: например, утром, в обед и вечером съедал на 4-6 су хлеба
(кстати, хлеб здесь дешев) и к этому добавлял еще по нескольку фунтов яблок, груш и пр.
Несмотря на все это, он тощ, как палка; у него два ряда крепких зубов, толстые красные губы,
сверкающие глаза, большие, обычно красные, оттопыренные уши, наголо остриженная голова
(при черных-то волосах) и т. д. и т. д.
Уверяю тебя, это совершенно иное создание, чем «Дама» Филиппа де Шампеня.
Над этим молодым человеком все, поначалу даже я, много смеялись. Но постепенно я
начал относиться к нему лучше и теперь очень рад, что провожу вечера в его обществе.
У него по-детски чистое сердце, и он очень энергично работает в фирме. Каждый вечер
мы вместе отправляемся домой, закусываем чем-нибудь у меня в комнате, а остаток вечера я
читаю вслух, большей частью из Библии: мы намерены прочесть ее целиком. Утром, обычно
между пятью и шестью, он заходит и будит меня; мы завтракаем у меня в комнате и около
восьми часов отправляемся на службу.
В последнее время он начинает понемногу ограничивать себя в еде и стал собирать
гравюры, в чем я ему и помогаю.
Вчера мы вместе ходили в Люксембургский музей, там я ему показывал картины,
которые меня больше всего пленяют, и, право же, неискушенные знают много такого, чего не
ведают понимающие…
На службе я делаю все, что ни придется: такова уж наша работа на всю жизнь, мой
мальчик. Только бы я имел возможность делать ее, не щадя сил!
Последовал ли ты моему совету? Выброшены ли книги Ренана, Мишле и др.? Я думаю,
что так ты вернее всего обретешь покой. Страницу из Мишле по поводу женского портрета
Филиппа де Шампеня ты, разумеется, не забудешь; не забывай и Ренана; тем не менее избавься
от них.
«Нашел ты мед,– ешь сколько тебе потребно, чтобы не пресытиться им», – так или
примерно так гласит притча.
43 Париж, 14 октября 1875
Еще одно словечко, чтобы подбодрить самого себя, а заодно и тебя.
Я посоветовал тебе выбросить свои книги и повторяю этот совет; непременно последуй
ему и обретешь покой. Однако и после этого не становись ограниченным и робким, не
переставай читать то, что хорошо написано; напротив, читай – это утешение в жизни.
«Пусть помыслы ваши будут лишь о том, что истинно, честно и праведно, что чисто,
благостно и любовно, что добродетельно и достохвально».
Ищи же света и свободы и не погрязай слишком глубоко в болоте жизни.
Как бы я хотел, чтобы ты был здесь – я бы хоть раз показал тебе Лувр и Люксембург;
впрочем, я предчувствую, что со временем и ты приедешь сюда. Отец однажды написал мне:
«Не забывай только об Икаре, который хотел взлететь к солнцу, но, достигнув определенной
высоты, лишился крыльев и упал в море». Тебе не раз придется почувствовать, что ни ты, ни я
не стали еще такими, какими надеемся стать; что нам еще далеко до отца и других; что нам еще
недостает твердости, простоты, честности: простым и правдивым сразу не станешь.
И все-таки надо выстоять до конца, а значит, прежде всего, набраться терпения: кто
верит, тот не спешит. К тому же есть разница между Икаром, желавшим взлететь к солнцу, и
нами, стремящимися стать христианами.
Думаю, что сравнительно крепкое телосложение никому не мешает; заботься поэтому о
своем питании, и когда испытываешь сильный голод или, вернее сказать, имеешь аппетит, ешь
вдоволь. Уверяю тебя, я тоже достаточно часто так делаю и, в особенности, делал раньше.
Особенно советую тебе налегать на хлеб, мой мальчик. «Bread is the staff of life» 1 –
говорят англичане (хотя они любят мясо и употребляют его в общем слишком много). Напиши
