— Измена! — крикнул лейтенант, выхватывая из-за пояса пистолет и стреляя в воздух. — Измена! Где сигнальный фонарь?
— Он спокойно стоит на буйке, на месте прежней нашей якорной стоянки, — хладнокровно ответил поднявшийся вслед за ними Мур. — Боюсь, сэр, что они там, на бриге, ваш сигнал уже не услышат.
— Сэр, — воскликнул молодой офицер, — это подло, это…
— Стоп, молодой человек! — прервал его суровый, с грозными нотками голос капитана джонки. — Я знал бы, как ответить на это, не будь вы… моим пленником. На первый раз я прощаю вам этот скулеж по обманутым надеждам и обещаю, что пока вы и ваш квартирмейстер будете вести себя прилично и спокойно, на “Оранг Макане” вам бояться за себя нечего. Все дальнейшее зависит от вашего поведения.
— Вы забыли однако, сударь, — гневно ответил ни в малейшей степени не оробевший от грозных слов Боллард, — что по данному мною сигналу уже спешит на помощь наш вельбот. Стоит ему подойти на пистолетный выстрел — и вы пропали.
— Вы, наверное, были бы правы, — усмехнулся Мур, — случись это несколько позже, с наступлением рассвета, чтобы ваш бриг мог поддержать вельбот пушками. А сейчас такой опасности для нас нет. Видите два огня там, вдалеке? Один из них — на борту вашего грозного брига, а второй, несколько красноватого оттенка, немного правее первого, — ваш сигнальный фонарь, который мы сняли и осторожненько опустили на воду, закрепив на буйке. Ха! Он скрылся. Теперь опять горит… О, да это ваш вельбот ходит там между фонарем и нами, и мне сдастся, ваши друзья уже разгадали нашу маленькую, невинную хитрость. Смотрите, ваш фонарь уже на борту брига! Это действительно жестоко — тревожить по таким пустякам сладкий сон гонконгских властей!
Раскатистый гром пушечного выстрела вспорол ночную тишину, не дав ему договорить. Однако джонка была уже далеко, и большущий циновочный парус, не заслоняемый больше от ветра крутыми горами острова, резво гнал стройное суденышко по вспененному морю.
Боллард был достаточно опытным моряком и с одного взгляда понял, что побег джонки кончится удачей: погоня в темноте — предприятие крайне сомнительное. Снимись даже бриг с якоря и поставь паруса, чем они сейчас, без сомнения, и занимаются, все равно достаточно ему разойтись с джонкой по направлению всего на одно деление компасной картушки, и с рассветом оба судна окажутся разделенными многими милями.
Все огни на борту джонки тотчас же потушили или завесили так, чтобы они не были видны снаружи. Расстояние между нею и ее врагами с каждой минутой становилось все больше.
— И что же вы намерены с нами сделать? — спросил, наконец, Боллард, сжав зубы в бессильной ярости. — Мы ведь теперь в вашей власти!
— Как мои гости, разумеется, — рассмеялся Мур. — Прежде всего, мы спустимся вниз и выпьем еще шампанского, а Бен Али должен досказать нам конец своей истории.
— Издеваться над пленным врагом! Вы находите, что это по-джентльменски? — резко оборвал его Боллард.
— Вы правы, — сказал Мур, посерьезнев, — и я прошу у вас за это прощения. А теперь, — продолжил он ровным тоном, — я должен вам немного разъяснить, как обстоят дела. Подозрения, выдвинутые теми обоими китайскими господами против меня и моего славного судна, безусловно, не лишены оснований, и обыск джонки был бы мне менее всего желателен, потому что у меня в трюме куча до зубов вооруженных бравых парней, которых могли, чего доброго, обнаружить и известить гонконгские власти, что мой маленький “Оранг Макан” вовсе не столь безобиден, каким хочет казаться и соответствует скорее своему названию, чем внешности. Благодаря традиционно затяжному и ленивому стилю работы пересаженной сюда европейской полицейской системы я выиграл время и сумел избежать всех этих неприятностей. К сожалению, мне не оставалось при этом ничего другого, как взять вас с собой. Покоритесь спокойно неизбежности, и я даю вам слово, что здесь, на борту, ни один волос не упадет с вашей головы, что вы пробудете с нами, пока не предоставится случай пересадить вас на какое-нибудь мирное судно или высадить где-либо на берегу. Это единственное, что вам остается.
